А я к тому времени уже пятый аль шестой стакашок у бегающих официантов с подносов выхлестал, так что для меня в этом мире мало чего невозможного осталось.
Не вижу препятствий, сударыня, говорю ей. А сам направляюсь к мужику около урны и с ходу ему леща по шее отвешиваю. Все вокруг смолкли и рты разинули, а мужик глаза вытаращил и в крик:
Убивают! Охрана, сюда!
А потом заплакал и сбежать попытался, но я его за эксклюзивные подтяжки ухватил и говорю:
Что ж ты, стервец этакий, боярышню обидел? и на львицу светскую пальцем указываю. А она стоит и мстительной улыбкой на всё помещение сверкает.
Тут мужичок плакать перестал, на пол сел и возмутился не на шутку.
Я её обидел? орёт. Да эта курва все жилы из меня вытянула своими выкрутасами! Она плюнула мне в душу, стёрла в порошок мечты и нагадила прямо в то место, откуда настоящая любовь растёт. И после всего этого ещё подсылает ко мне наёмного драчуна и унижает при всей аудитории! Как вам, дорогой товарищ, самому не стыдно быть слепым орудием в руках этой коварной женской особи?
Во время этой разоблачительной речи светская львица под взглядами классовых друзей заволновалась, заметалась и, явно ища предлог сбежать, говорит этак наигранно и неправдоподобно:
Ой, кажись, обожралась я чёй-то нынче. Может фуагры, а может квашеной капусты, да только если я сейчас до нужника не добегу, то прям здесь все дела сделаю. Так что вынуждена откланяться, всем пока оревуар всем, как говорится!
Наспех книксен с притворной натугой присела и ретировалась, змеюка, поскорее. А народ после её ухода заметно повеселел, все оживлённее стали, вроде как обрадовались этому исчезновению наверное, она всем здесь успела насолить до моего прихода.
Извинился я перед светским мужичком. С пола поднял, отряхнул и говорю:
Вышло у нас с тобой, брат, ненужное столкновение, причиной которого явилось моё слабое понимание великосветских дел. За то извиняюсь перед тобою дико и прошу помочь сориентироваться в здешних нравах и традициях, чтобы в будущем не попасть снова в такую драматическую ситуацию.
Я бы рад, отвечает светский мужик, да сам я в этом обществе не пришей кобыле хвост. Вроде и родом из дворян, и папа мой большой учёный, а вот не вписываюсь я в придворный контингент никаким боком. Тебе отказывать не стану, но ты всё же эти факторы учти на всякий случай и сам реши, полезен ли я тебе буду?
А выбирать-то мне особо не из чего, отвечаю ему. Остальные, я смотрю, не горят желанием со мной близко знакомиться, дистанцию держат, гады. Так что будешь моим проводником в этом мире гламура и вечного праздника жизни. Тебя как звать-то, бедолага?
Иван, отвечает. А фамилия моя известная, ты, наверное, слыхал Дурак моя фамилия.
Фамилию я слыхал, без сомненья его батька постоянно по телевизору научные интервью давал, вечно его рожа на экране мелькала. Говорили ещё, что именно этот батька Дурак открытие мировой важности сделал в сфере ядерной физики: придумал как свежее ядерное топливо мгновенно обращать в обыкновенный навоз вроде коровьего и за это был представлен к какой-то большой премии, но в последний момент её отдали кому-то другому тот изобрёл что-то более интересное и менее вонючее. А Дурак-отец после фиаско с премией от обиды забросил все научные исследования кроме одного: нынче заперся у себя на даче и там превращает водку в обыкновенную мочу. Поговаривали, что результаты впечатляют.
А сын великого учёного, этот Иван Дурак, довольно симпатичным человеком оказался. Поговорили мы с ним по душам, и он весь расклад дворцовый мне выложил, кто есть ху объяснил. И только он закончил этот занимательный экскурс по дебрям великосветских джунглей, как вбегает премьер-министр Митя, весь взволнованный и на нервах.
Панкрат! кричит с порога. Вот ты где, голубчик! Будь добр, ступай за мной, там уже послы собрались, пора на танке кататься!
Делать нечего, пошёл я следом за ним. Иду и думаю как перед послами в вонючих носках барражировать стану. Среди своих, отечественных, ещё куда ни шло у меня имелась царём дарованная возможность рты всем заткнуть, да вот только к иностранным гостям такой способ вряд ли применим. Решил я своими тревогами с премьер-министром поделиться.
Какая непредвиденная конфузия, задумчиво говорит он. Но ладно, мы сейчас на совете министров быстро всё обсудим и что-нибудь придумаем, нам не впервой!