Действительно, происходят ли «тектонические» сдвиги в сторону агрессивного зримо или всё идёт и протекает по накатанному в мирно-говорящих стеснённых обстоятельствах на манер политиков и дипломатов? Когда не видны бывают зловещие признаки на фоне «привычного» сгущения сил зла и умаления в них личностных начал? И тогда, возможно, что мы упускаем ту агрессию, что с порога вступает в права хозяйки века, чрезмерно выражая настрой на негатив и людскую ненависть, обильную на жестокость. Ведь обычным делом становятся смертельные риски конфликтов, частые войны и томительные ожидания, где растут переживания вперемежку с тревогой и страхом.
В силу высказанных положений актуализируем для уяснения некоторые особенности в отношениях агрессии с социальным и покажем к чему они могут вести в своей совокупности и как близки мы к тому, чтобы войти в Век агрессии. В целом в нашей работе такие поиски станут аргументацией того, что имеет место «созревание на пороге» конкретных элементов, которые можно будет рассматривать как компоненты и составляющие Века агрессии.
Тот факт, что агрессия живёт в мире людей, и что она вся охвачена «социальным», будет важным для неё в том плане, что существует зависимость социального от «социальности». Когда же между ними создаются несоответствия и возникают напряжённости, то агрессия получает возможность широко произрастать на такой почве. Как такое может происходить?
Станем различать «социальное», являющееся как общим свойством взаимодействующих людей, так и прививаемой формой жизни и «социальность» в ней. Последнее будет означать совокупность свойств ментального характера, скрепляющих социальное «умом и чувствами» и выступающих условием его устойчивости и цельности. Как таковая социальность есть предрасположенность индивида к обществу, это чувство и понимание того как быть в обществе человек развивает всю жизнь. Но против социальности может выступать индивидуализированное как забота и выделение себя в новом укладе жизни. Да и сама социальность, которая закладывается в процессе социализации индивида и сообразно вяжется по его жизни теряет былые очертания и наглядность привития. При всём этом в противостояние с социальностью, как скрепляющему началу в социальном, с новой силой включается агрессия, она пытается ослабить её, чтобы стать определяющей силой в социальном мире людей. И похоже, что агрессия близка к своей победе по существенным признакам.
Мы наблюдаем закат социальности уже по тому как теплота человеческих связей повсеместно и устойчиво вытесняется системой холодных и бездушных коммуникаций со своим языком. На место социальности встают и укрепляются структуры рациональной множественности. Коллективность сменяется спорадической множественностью, в которой поиски единоличной нищи становятся определяющими. Наряду с этим изменяется общий ландшафт социальности, когда сводятся на нет соседские связи, отпадает и уходит в прошлое сила единения в родственных отношениях. Семья уже не является бесспорной опорой для человека. Люди всё больше разуверяются в справедливости где бы то ни было, а эмпатия по существу перестаёт иметь хождение. Она девальвируется и заметно начинает изымается из оборота человеческих отношений, когда биение миролюбивости осуществляется через силу и даже вопреки. Такое говорит о симптомах заболевания социальности, которые вместе с другими неблагоприятными факторами для неё приводят к её ослаблению и практическому обращению в равнодушие и утверждению безучастия. Человек черствеет даже к памяти о себе, он становится равнодушным к каких бы то ни было делам при жизни, которые могли бы ему быть засчитаны после смерти.
Английский социолог З. Бауман, размышляя в своей книге «Индивидуализированное общество» (М,, 2002.) о возможности жизни после бессмертия и самой смерти в различных её ипостасях, говорит о мостах перехода и сохранения памяти о себе в этой жизни. Рассматривая различные мосты, которые навела культура, Бауман подводит нас к тому, что «превосходство, этот прорыв в вечность, ведущий к постоянству, не только перестаёт быть желанным, но и не кажется необходимым для жизни условием» (там же, стр. 316.). Иными словами, добиваться превосходства в своей деятельности, в людских связях, не есть сохранение жизни в иной форме. Бауман предполагает приход новой территориальной целостности, на которой людям предстоит жить, подразумевая, видимо, изжитие привычной социальности. В то же время российский философ Н. М. Смирнова, ссылаясь на Баумана, прямо заявляет о «смерти социального» как вызове социальной эпистемологии, не вводя различия между «социальным» и «социальностью», и не объясняя сути самого «вызова». (Н. М. Социальная феноменология в изучении современного общества. М., 2009. С. 347.).