Так мы в разговоре от воспоминаний переходили к настоящему, затем снова погружались в прошлое. Благодаря моему собеседнику я, наконец, уяснила, что меннонитство, как религиозное течение, прошло в своём развитии несколько стадий.
В конце разговора Василий как бы подытожил:
Мы с вами, Ирене, люди из одного прошлого, из одной страны.
А я добавила:
Из одного детства и юности. У нас похожие мысли, мы пользуемся одинаковой лексикой, у нас общие интересы.
Но главное, как эхом отозвался он. Мы любили своих отцов, матерей и уважаем своих прародителей.
Мой собеседник, несомненно, прав. Я любила своего отца, мы с ним были родственные души. Он чувствовал меня, читал мысли на расстоянии, давал ненавязчивые советы, помогал понимать взаимоотношения между людьми, учил выживать в любой ситуации. Когда в 54-летнем возрасте ушёл из жизни, мир для меня рухнул. Сегодня я пытаюсь восстановить историю рода отца, следы которого имеются в документах, справках из архивов, в немногочисленных записках очевидцев событий. Из нашего разговора с моим новым знакомым я поняла, что мы, потомки меннонитов, объединив наши усилия, добьёмся лучших результатов.
Разговор с ним продолжался полтора часа. Нам было о чём рассказать друг другу, о чём спросить, что вспомнить, над чем посмеяться, о чём погрустить. В тот день я, наконец, поняла, что нельзя откладывать на потом то, что нужно сделать сегодня. И это для меня главный итог нашего разговора.
Поздно вечером мой младший сын-программист, придя с работы домой, уже скачивал для меня программу, предложенную моим знакомым, с помощью которой можно будет легче систематизировать сведения о своих исторических корнях. В какой-то момент он, подняв на меня глаза, сказал, как выдохнул:
Потомки Это ведь я пока последний, кто должен продолжить наш род?
Эти слова сына убедили меня в том, что нахожусь на правильном пути, решив посвятить своё свободное время изучению родословной. Программа, найденная в интернете, оказалась на немецком языке. Теперь уже и для моего сына, не умеющего читать на русском, нет никаких препятствий для изучения исторических корней своего рода. Вот так и продолжаются личные исследования родословной, и не только мои, но и моих соотечественников. И когда-нибудь наши пути в поисках следов предков пересекутся, соприкоснутся. И если не наши, то наших детей или внуков.
Пути Господни неисповедимы, причудливы и совершенны. И они приведут нас к истине.
Моя родина Германия.
О Наталье Минор
На фото: Мать и дочь Надежда
и Наталья Минор в Париже
Семья Василия и Надежды Минор переехала в Германию, в город Кенцинген, когда наша уже проживала здесь более трёх лет. С Надеждой Минор, в то время женщиной примерно сорокалетнего возраста, я познакомилась на первом родительском собрании наших младших детей, учеников первого класса. После собрания мы разговорились.
Из рассказа Надежды я узнала, что в Германию их семья переехала из Красноярского края. В России Надежда работала учителем математики, а её муж Василий зоотехником. Не материальные причины заставили их покинуть родные сибирские места.
После той первой встречи прошло двадцать лет. Это были годы адаптации и интеграции в новую жизнь родителей и детей семьи Минор двух старших их сыновей, Александра и Ивана, и дочери Натальи. У сыновей сложилось всё не сразу, как бы хотелось, а вот дочь Наталья, с которой я познакомилась ещё в первый день её школьной жизни, достигла многого.
Случайно встретившись с Натальей на улице города, я не сразу узнала её. Она была совсем не похожа на ту скованную девчушку, какой я помню её в первый день на школьном дворе. Как выяснилось, Наталья тоже помнит этот день, а ещё и первый урок, когда учитель показывал им одну за другой иллюстрации. «Я подняла руку, вспоминает она, чтобы назвать знакомую картину, но вдруг поняла, что не знаю, как это сказать по-немецки. После этого случая старалась держаться в тени, чтобы меня не высмеивали за недостаточное знание немецкого языка и иностранный акцент. Одноклассники относились ко мне скептически и считали смешной. Сегодня, оглядываясь назад, я очень благодарна моей первой учительнице, которая помогла мне влиться в их среду. Я тогда была восьмилетним ребёнком. В этом возрасте почти не замечаешь, как быстро овладеваешь языком». «Дай-то бог, подумала я, слушая Наталью, чтобы также проходил процесс овладения немецким языком и у других русскоязычных детей». У нас, родителей, в первые дни проживания в новой стране, не было времени вникать в мысли и чувства своих детей.