«Я на танцы? Ни за что!».
Когда функционирование кружка стало под вопросом, на собрание курса пришёл начальник военной кафедры, по странному стечению обстоятельств имевший такую же фамилию, как руководитель кружка танцев, и просто предупредил:
Если хоть один студент первого курса не явится сегодня на тренировку по танцам, то он будет очень сожалеть об этом все оставшиеся два года, пока не перейдёт на второй курс.
Кто-то с задних рядов выкрикнул, что до второго курса осталось всего полгода, на что грозный офицер, выискивая глазами смельчака, отчеканил:
А особо умные могут и через три года после службы в военно-морском флоте попасть на второй курс.
Вечером в зале не появились только те, кто имел освобождение от воинской службы. Поэтому парней оказалось даже больше девушек, о чём вслух не преминула заметить староста курса. Парни, увидев учителя танцев стройную брюнетку с большими карими глазами в облегающем платье, вдруг резко не захотели покидать ненавистные ещё минуту назад уроки танцев.
Меня зовут Маргарита Игоревна, обладательница стройной фигуры и больших миндалевидных глаз в арсенале имела ещё и приятный голос. Я хореограф.
Она пересчитала взглядом присутствующих и обратилась к старосте:
Всё сходится. Мне тоже нужен партнёр.
И приосанились будущие танцоры от перспективы прикоснуться к точёной фигурке в танце, а может, и после как знать. А объект вожделения одной половины присутствующих и ревности другой расхаживала перед ними, грациозно покачивая узкими бёдрами и рассказывая о том, чем они будут заниматься. О танце. В финале она поинтересовалась, с изучения какого танца всем хотелось бы начать. Перечисляя названия, она слегка схематично, но весьма эффектно демонстрировала основные элементы, чем отвлекала парней от мыслительного процесса так привлекательно она это делала. Девушки в это время стеснялись своим думам и желаниям, поскольку фантазировали о более интимных ритмах и движениях.
Когда учитель дошла до польки, у Ивана сорвалось:
Только не полька!
Хореограф была далеко от Ивана, но услышала, а потому приблизилась. Уже в каждом её шаге можно было прочитать заинтересованность. Она остановилась напротив единственного, кто озвучил хоть какое-то мнение, и сначала одновременным движением головы и руки, а потом ещё и голосом попросила растолковать столь категоричное неприятие этого прелестного танца. Иван смешался, не ожидая общего внимания и необходимости объясняться, облизал в момент пересохшие губы и выпалил первое, что пришло в голову:
Я хочу танго.
Блеск глаз, взлет бровей, наклон головы все в ней выдавало очередную волну интереса. Оценив смелость молодого человека, хореограф громко его похвалила, обвела взглядом всех студентов и, ткнув пальцем в грудь Ивана, констатировала:
Значит, будет танго. Думаю, мы растопим декабрьские сугробы аргентинским темпераментом и русской страстью, глядя уже на Ивана, озвучила то, что в минуту превратило мечты многих в этом зале в прах. А ты будешь моим партнёром.
В конце занятий заявился военрук. Большой, статный, в военной форме, он по-хозяйски приобнял ту, кого желали все мужчины танцевального кружка, показывая, кто на самом деле обладает этой жемчужиной, и утрировано громко спросил жену:
Нареканий к личному составу нет? А то мы здесь быстро порядок наведём.
Хореограф съёжилась в его объятиях, но твёрдо, хоть и тихо, прошептала:
Сюда в ботинках нельзя. Это ведь танцевальный зал.
После этих слов военный человек сделался только ещё более грозным к «личному составу», похлопал по плечу супругу, развернулся и почти строевым шагом покинул помещение.
Сегодня в парах не работаем, расправив плечи, будто скидывая руку, только что лежавшую на ней, сообщила ни на кого не глядя учитель танцев, разучим только шаг.
Сказать, что прогресса в постижении тайн этого страстного, требующего искры и даже пламени, танца у Ивана не было не совсем верно. Он старательно учил и выполнял предлагаемые движения и связки. Усердие и дополнительные тренировки в маленькой комнате общежития давали результат, но партнёр и хореограф всё равно была категорически недовольна.
Страсть, Иван, где страсть? когда говорила, а когда кричала она красному от напряжения и от выговоров ученику, Нет страсти, нет танго!