Ты только не злись, говорит Ари, и я тут же ощетиниваюсь, предчувствуя повод для раздражения, но мне показалось, что Квинт неплохой парень.
Я расслабляюсь, понимая, что неосознанно готовилась услышать что-то оскорбительное. Но Ари слишком мила, чтобы кого-то критиковать. Даже Квинта Эриксона. Я фыркаю:
Все находят Квинта милым, пока им не доведется поработать с ним в паре. Я выдерживаю паузу, размышляя. Не то чтобы я считала его плохим парнем. Он не дурак, не хулиган и не отморозок. Просто он такой такой
Мне никак не удается подобрать нужного слова.
Славный?
Я бросаю на нее ледяной взгляд:
Ты могла бы найти кого-то получше.
Она смеется:
Меня он не интересует.
В ее тоне угадывается какая-то недосказанность. Ее он не интересует, но
Слова повисают в воздухе между нами. Она что, намекает на мой интерес?
О, ужас!
Я крепко обхватываю себя руками.
Я хотела сказать, что он никчемный. И к тому же эгоист. Вечно опаздывает на занятия, как будто то, чем он занимается, куда важнее того, что делаем мы. Как будто его время более ценно, и ему позволительно вваливаться в класс в самый разгар урока, отвлекая мистера Чавеса, заставляя всех нас ждать, пока он займет место, да еще и отпустит какую-нибудь глупую шутку по этому поводу, вроде Я понижаю голос, копируя его интонации. О, черт, эти пробки Фортуны, жесть! Когда все мы знаем, что в Фортуна-Бич не бывает никаких пробок.
Короче, он не пунктуален. Но бывают недостатки и похуже.
Я вздыхаю.
Ты не понимаешь. Никто не понимает. В качестве партнера по лабораторным работам он просто невыносим.
Ари вдруг ахает и резко выворачивает руль. Я хватаюсь за ремень безопасности и, обернувшись, вижу через заднее стекло свет фар. Не знаю, когда спортивный автомобиль появился сзади, но он в опасной близости от нашего бампера. Я наклоняюсь вперед, чтобы посмотреть в боковое зеркало.
Там был знак «Стоп»! кричит Ари.
Спортивное авто виляет туда-сюда, двигатель ревет, набирая обороты.
Чего он хочет? Ари уже на грани истерики. Хотя у нее есть права, уверенности за рулем ей пока не хватает. Но что-то подсказывает мне, что, когда на хвосте висит подозрительная тачка, нервы могут дрогнуть даже у самых опытных водителей.
Может, он хочет нас обогнать?
Мы не на автостраде!
Мы едем по узкой улице жилого квартала, где и так тесно из-за припаркованных с обеих сторон автомобилей. Ограничение скорости здесь двадцать пять миль в час[13], и я уверена, что Ари точно соблюдала его. Теперь, когда она в панике, скорость падает до двадцати. Я подозреваю, что это еще больше бесит водителя позади нас.
Сигналит клаксон дерзко, грубо.
Что у них там стряслось? кричу я.
Я, пожалуй, припаркуюсь, говорит Ари. Может может, там женщина рожает на пассажирском сиденье или еще что?
Я с изумлением смотрю на нее. Только Ари может оправдать такое непростительное поведение.
Больница в той стороне. Я показываю большим пальцем назад.
Ари съезжает на обочину. Она находит место между двумя припаркованными автомобилями и старается заехать под углом, что непросто, учитывая длину универсала. Тем не менее, остается достаточно места для проезда другой машины.
Двигатель взвизгивает, и спорткар проносится мимо. Я мельком замечаю женщину, высунувшуюся из пассажирского окна с зажженной сигаретой. Она показывает Ари средний палец.
Меня захлестывает ярость.
Кулаки сжимаются, и ногти впиваются в ладони. Я представляю себе, как кармическая справедливость настигает наглецов. Лопнет шина, и они слетят с дороги, врежутся в телеграфный столб, и
БАХ!
Мы с Ари вскрикиваем. На мгновение кажется, что раздался выстрел. Но мы видим, как далеко впереди спорткар теряет управление.
Шина лопнула.
Я прижимаю ладонь ко рту. Все происходит словно в замедленной съемке. Автомобиль разворачивается на сто восемьдесят градусов, чудом не задевая припаркованные машины. Его выносит на тротуар, и он останавливается, когда передний бампер врезается нет, не в телеграфный столб, а в гигантскую пальму. Капот сминается, как алюминиевая банка.
Мы с Ари ошеломленно рассматриваем покореженную машину. Наконец Ари кое-как отстегивает ремень безопасности и ногой распахивает дверь. Она бежит к месту аварии, прежде чем я успеваю опомниться и пошевелиться, да и то только для того, чтобы разжать кулаки.