Но иногда дверь были вынуждены держать закрытой по несколько часов, а посетителям сообщать, что кухня временно закрыта.
Прошло семь лет.
Леону исполнилось двадцать. Он стал подражать Джианни и Винченцо, стараясь, как они, не выпускать из рук сигарету, весь день пуская табачный дым. Он невольно изменил даже походку и частично обновил свой гардероб. Если бы природа даровала ему вьющиеся кудри, то и причёску он бы тоже подогнал под местные стандарты, где законодателями мод были братья Моретти.
К нему подошёл Джианни:
Ленни, у меня есть к тебе разговор.
Ленни кивнул, готовясь выслушать.
Помнится, ты рассказывал, как резал животных на ферме у своего деда.
Да. Было такое.
Один из наших людей попал в автокатастрофу прошлой ночью. Он работал на кухне, разделывал мясо. Займёшься этим делом?
Да. Почему бы нет.
Тогда пойдём.
Джианни положил левую руку на плечо Ленни, а правой придерживал дымящуюся сигару, после чего повёл его на кухню. Они прошли мимо стальной двери. Перешагивая через порог, Ленни лицезрел пол, устеленный белой плиткой. Там всё было белого цвета пол, стены, потолок, посуда, морозильные камеры, холодильники, газовые плиты, шкафы. Даже повара были одеты с головы до ног во всё белое. При этом вся кухня, буквально, сияла от чистоты. Лишь в самом конце, где находились морозильные камеры, Ленни заметил, что плитка имеет какой-то слабый розоватый оттенок. Они подошли именно к тому самому месту. Джианни открыл одну из морозильных камер, в которой Ленни разглядел части человеческого трупа. Или трупов. Ему несколько раз доводилось видеть, как Джианни и Винченцо убивали людей, как внутри бара, так и на парковке перед заведением. Поэтому увиденное его ничуть не испугало. Он понял, что под мясом Джианни подразумевал человеческие тела. Ленни не сразу осознал, что человек, погибший в автокатастрофе, о котором говорил Джианни, был одним из охранников, который каждый день с утра до ночи проводил у бильярдного стола, а когда в заведении кого-то убивали, он куда-то исчезал на время. Теперь Ленни занял его место. Он работал в зале, а когда возникала необходимость он отправлялся на кухню. Поначалу Ленни было не по себе. Он рубил труп на части, а потом расфасовывал по пакетам, либо заворачивал в куски пищевой плёнки и бросал храниться в морозильной камере.
Но день за днём Ленни привык к этой работе. Всё больше она напоминала ему разделывание свиных туш на ферме у дедушки. Теперь он не видел в этом ничего богохульного. Впервые несколько раз его подташнивало. Но со временем он перестал замечать разницу между человеческим трупом и тушей животного. Теперь это был настоящий Мясник.
Как только морозильники заполнялись, братья Моретти вызывали курьера. В течение дня к служебному входу подъезжал красный фургон. Из него выходили двое парней и отправлялись на кухню. В тот день они вынесли из кухни на задний двор и погрузили в фургон два морозильника, забитые пятью разделанными трупами. На их место они принесли и подключили к розетке две другие свободные морозильные камеры, чтобы в очередной раз забить их до отказа «мясом».
Никто в баре не знал куда отправляется этот фургон и где высвобождают морозильники.
Бери за правую обратился Джианни к Леону после того, как он убил в заведении очередного посетителя.
Ленни взял труп за правую руку, Джианни за левую. Они вдвоём потащили на кухню жмура, который, судя по всему, весил не меньше ста двадцати килограммов. Джианни с Мясником кое-как затащили его на кухню и припарковали на прозрачной клеёнке недалеко от морозильной камеры. Постелить прозрачную клеёнку предложил сам Ленни, так как ему не хотелось тратить лишнее время на уборку. Теперь вместо того, чтобы полчаса отмывать пол от крови, ему было достаточно собрать клеёнку и кинуть её в морозильник вместе с расчленённым телом.
Эта тварь ещё дышит сказал Ленни, когда толстяк резко закашлял, а его голова опрокинулась на левый бок и всё содержимое ротовой полости немного крови и пара зубов, брызнуло на клеёнку.
Так добей его! приказным тоном ответил Джианни, покидая кухню.
Мясник повернулся к лежащему толстяку и тихим тоном сказал, обращаясь к самому себе:
Видимо, придётся.
Он взял из переднего кармана своей серой рубашки пачку сигарет, одну из которых достал, а пачку оставил лежать на рядом стоящем стеллаже. Затем он достал из брюк спички, зажал сигарету между губами и, прикрывая её ладонями, поднёс горящую спичку к концу. Прижимая фильтр двумя пальцами, он вынул сигарету, после чего медленно выпустил дым, направляя его в потолок и, пристально всматриваясь в дымящийся конец сигареты, мысленно оценил качество табака. Затем он зажал сигарету зубами, взял со стеллажа здоровенный тесак с чёрной пластмассовой рукоятью, облил его оливковым маслом с обеих сторон и встал над брюхом незадачливого адвоката. Толстяк не спускал глаз с Мясника, но не мог проронить ни слова из-за кровоточащей раны на шее, которую оставил Джианни, когда разбил стеклянную бутылку из-под пива о его голову и, держась за горловину бутылки, начал бить толстяка в шею торчащими осколками на обратном конце раз двадцать.