Тихо, тихо, Септимус Ты не будешь торопиться.
Он принудил себя успокоиться, снова разгреб крошево камня, потом приник к земле, стараясь запустить руки поглубже в неподатливый слой.
Рукоять нашлась внезапно. Хиллориан аккуратно отгреб хлам в сторону и высвободил весь агрегат.
Ну вот и все. Теперь последний акт. Пяти, думаю, мне хватит.
Он поставил нониус на цифру «пять», беззвучно помолился силам, в который раньше не верил, и рванул рукоять.
В ту же секунду Септимус сам сорвался с места и, более не скрываясь, помчался к главному выходу. В минуты смертельной опасности слух его невероятно обострился. Он различал, как потрескивают балки, как в боковом коридоре насторожился Стриж. Слышал тихое дыхание сострадательницы, и широкие, уверенные шаги луддита. Свет, выплеснувшийся из боковой галереи, смешался со светом хиллориановой лампы.
Стой, колонель!
Полковник только прибавил ходу. Стриж вынырнул из соседнего штрека внезапно. Противники столкнулись на бегу, более легкий иллирианец отлетел к стене. Что-то легонько ударило полковника по лодыжке, он не обратил на помеху внимания и тут же выстрелил на ходу, метя в огонек лампы.
Пуля ушла рикошетом, кажется, она все же задела иллирианца тот не стрелял в ответ, фонарь Стрижа погас.
Полковник вылетел наружу. Яростные потоки солнца заливали чашу Воронки, Септимус бежал что было сил бежал, не останавливаясь и не оглядываясь, уже не чувствуя погони за спиной, он поспешно миновал бункер, ненужный хлам, нужный, но брошенный в бегстве рюкзак. Хиллориан остановился лишь у самых крючьев для подъема наверх.
«Не стоило так торопиться, подумал полковник, У меня еще есть в запасе время. Эта штука не взорвется, она просто старый хлам. И я оставил мешок с вещами, надо вер»
Сначала в полной тишине дрогнули склоны. Грохот нескольких взрывов пришел мгновение спустя, карниз содрогнулся, Хиллориана смяло, швырнуло наземь, грубо протащило к самому краю, осыпало мелким, острым щебнем. Налетел горячий ветер, который нес мусор и запах взрыва. Тряхнуло на совесть Септимус, обламывая ногти, вцепился в камни воронка кратера угрожающе надвинулась, пылью засыпало глаза.
Потом он лежал, часто мигая, распластавшись на краю пропасти, щекой прижимаясь к окаменевшей глине. Слух на время исчез. В абсолютной тишине, медленно вращаясь, разлетались по сторонам обломки бункера. Участок стены вместе с входом в подземелье тяжело, даже как-то нехотя осел, лавина камня и мусора рухнула в пропасть. Горело все, что только могло гореть: обрывки парусины, иссохшая до костяной твердости растительность. Хиллориан замер в тоскливом восхищении у него на глазах в звенящем безмолвии, словно пальцы гигантской, протянутой к небу руки, полыхали жарким пламенем менгиры. Густая черная сажа смешалась с рыжими языками.
Спустя малое время вернулись звуки. Хиллориан встал на четвереньки и рассмеялся почва под ним плавно, но размашисто покачивалась, словно палуба судна. Он переждал тошноту и встал, огляделся и понял, что вход в шахты исчез начисто.
Ну что, ребята, вы хорошо поработали спасибо. Отрицательный результат тоже результат.
Хиллориан не замечал, что продолжает мыслить вслух.
Полностью согласен, что поступаю как подлец, но мой долг важнее ваших жизней. В чем долг, говорите? Ну, это не вашего ума дело.
Еще четверть часа полковник потратил на то, чтобы, перекатывая камни, достать засыпанный рюкзак. Затем он пошарил в карманах куртки, нашел смятую пачку с последней, поломанной сигаретой и щелкнул чудом уцелевшей зажигалкой.
Чума на них на всех. Я где-то выронил чип Аналитика, впрочем, плевать.
Хиллориан сжал сигарету в зубах, вздернул рюкзак на плечи и размеренно зашагал прочь. Вскоре он в одиночку начал подъем, навсегда, как ему тогда казалось, покидая сердце Аномалии.
Глава 15. Финал под шорох крысиных лапок
Кратер Воронки Оркуса, день «Z+22»
В сухой, пыльной темноте осторожно прошуршали лапки. Хмурик, подняв облезлый хвост, сделал пару робких шажков и остановился. Ему было больно, хотя лапы и ребра не пострадали, болело что-то внутри. Его гнездо исчезло знакомый отнорок завалили громоздкие глыбы. Животное принюхалось противно пахло гарью. К невкусным запахам разрушения примешивался знакомый запах еды. Хмурик просеменил вперед, обогнул сломанную балку, протиснулся в щель между камнями и наткнулся на искомое, куснул руку лежащего ничком человека, попробовал отодрать ноготь. Рука не шевелилась. Зверьку уже приходилось обгладывать тела, он вцепился в одежду мертвого, пробежал от кисти до локтя, с плеча перебрался на грудь и мягким, влажным носом дотронулся до человеческого лица.