Глава вторая
«Два миллиона!»
Концов пытался хотя бы представить себе эту грандиозную сумму. Получалось «не очень»: не хватало опыта личного общения.
«Два миллиона! И не каких-то, там, керенок: фунтов стерлингов! Настоящих!»
Следом за этой мыслью, всего лишь констатирующей факт наличия в природе такой суммы, пришла другая, конкретная и персонифицированная.
«И всё этим двум ловкачам! Не жирно ли будет?! Я, конечно, не притязаю на всю сумму но от куска не отказался бы! Вопрос: как урвать?»
Павел Андреич наморщил лоб. Ни снующие в приёмной телеграфисты, ни внеурочные посетители, робко жмущиеся по углам или же совершающие неуверенные телодвижения в направлении стола, не могли отвлечь его мозги от работы.
«Ну, что ж: пойдём по вехам! Заминка у подельников заключается в двух моментах: кому и где? Насчёт где Его превосходительство, кажется, предложил вариант решения: Одесса. Вот на этом можно сыграть. Судя по информации ВУЧека, в ближайший месяц никаких перемен на фронте не предвидится. У красных идёт накопление сил перед решающим броском, у белых перегруппировка в целях упорядочения драпа. Следовательно, до февраля, как минимум, Одесса останется в руках белых. Отсюда вывод: если Одесса останется в руках ВСЮР, то никаких кораблей Красного Флота в Чёрном море не может быть и в теории: заблудившиеся катера не в счёт! То есть, атаковать союзный конвой с продовольствием будет попросту некому какие бы координаты ни выдумывал генерал! Мне остаётся лишь получить достоверную информацию об отсутствии чрезвычайных происшествий в Чёрном море из надёжного источника и дело в шляпе! Так, очень хорошо!»
У Концова от возбуждения зачесались ладони. Решение наклёвывалось активно и всерьёз.
«А какие источники можно считать надёжными? Ну, во-первых, радиоперехват: у нас в штабе этого добра хоть задницей ешь! Во-вторых, данные нашей то есть, «белой», гидрографической службы! В-третьих информация из регистра Ллойда: уж, ей попробуй не поверить! С таким материалом скомпрометировать «дезу» Кобылевского как два пальца
Шантаж? Да, шантаж! А что делать?! Иначе от этой краюхи не отщипнуть ни крошки! А так: приду к Кобылевскому, выложу на стол документы, и скажу: «Или (ну, подумаю, какая сумма) или я всё это вместе с Вашим донесением Иван Антонычу об исчезновении транспорта с грузом отправляю в Ставку! Для сравнительного анализа!»
Концова так взволновали мысли о близости локотка и возможности его укушения, что лоб его покрылся мелкими бисеринками пота. Капельки остро пахнущей влаги быстро превратились в шустрые ручейки, и потекли по щекам и загривку старшего адъютанта. Но, «дум высоких полн», Концов и не обращал внимания на такие пустяки.
«Сопоставив убойные документы с этой лабудой, всякий здравомыслящий человек согласится с тем, что часть меньше целого! И чтобы не потерять целое, проще уступить часть! А Его превосходительство не дурак. Поперёк здравого смысла он не попрёт! Если только»
От внезапной мысли Концов остро почувствовал, как моментально увеличилось потоотделение, и тревожно резануло живот.
«Если только этот негодяй не решится «убрать» меня! А ведь ему это сделать те же «два пальца» Скажет, что согласен, но ему надо заручиться ещё и согласием «подельника Или же попросит обождать, пока доставят деньги И когда я, как последний дурак, соглашусь меня и «передадут архангелам»: «за милую душу» и без проблем!»
Краем глаза Павел Андреич заметил в зеркале, как побледнело его лицо: побледнеешь, тут! Подрагивая конечностью, он провел рукавом кителя по влажному лбу.
«Нет, так не пойдёт! Раскрывать себя нельзя ещё и потому, что это конец разведчика Концова! А что конец гражданина Концова, что конец разведчика Концова один хрен! Тот, который редьки не слаще! Пошлю-ка я лучше Кобылевскому анонимное письмо: дескать, мне всё известно, а в обмен на молчание я прошу сумму ну, размер её я определю позднее! Потом назначу время и место передачи денег и дело в шляпе!»
Концов задумался: дело почему-то не желало лезть в шляпу.
«Упрощаю! В шляпе! Какой, там, хрен, в шляпе, когда надо продумать, где и как произвести обмен да ещё остаться неузнанным! В шляпе В жопе! Тут ещё думать и думать!»
Павел Андреич энергично помассировал виски.