Там сосиски, ну, кроме. Просроченные. У вас же собаки.
Ага.
На душе Волгина стухло что-то. «Собаки». Множественное число. Она не знает, что знают все?
Ці здзекуецца? Да не, Анфиска не такая.
Скрали Дика. В лес запустили, чтоб Селижора поохотился на волка. Я б его самого
ВВ махнул рукой.
Девушка налила слесарю сто грамм. Себе плеснула на донышко.
Дик не волк? Мы его боялись.
Лайка с овчаркой. Похож на волка. Шесть лет. Тризору, бате его, пятнадцать. Еле ходит. Вот, молодого и
Помянем.
***
Богобоязненный поведал Федору о Береньзени и береньзеньской медицине уйму интереснейших подробностей. Психотерапевт конспектировал: наиболее распространенный способ суицида повешение. Самая популярная локация: сарай. Причина: алкогольный делирий, «белочка». Непререкаемый авторитет среди местных: баба Акка, живет в деревне Пяйвякое в Олином лесу. Она и колику останавливает, и разбитое сердце склеивает, и «вялый мужской корень» взбадривает, и боли у паллиативных (неизлечимых) «в банку садит», что бы это не значило. Мультифункциональная бабка.
Главврач угостил Федю «коньяком» с запахом цветочного одеколона. Г-н Тризны отчетливо понял, что в Береньзени нужно либо искать самогон (магазинная продукция фуфло), либо переходить на ЗОЖ.
На ЗОЖ. В Береньзени. Абсолютный беспереспективняк.
Попы Акку закрыть пытались по сто пятьдесят девятой. Мошенничество. Конкурирующая организация ведь, сплетничал Богобоязненный. Шиш! Никто заяву не написал!
Ее влияние на людей сильнее РПЦ?
Сравнимо.
Ого. Спутешествую к бабульке. Может, она лидер оппозиции, которого мы ждали?
Только проводника возьми. Один сгинешь. Болота!
Главврач кинул на стол ключ с брелоком.
Хата твоя. Панфиловцев двадцать два, триста десятая. Риелтор сказала: как заказывали. Студия, евроремонт. Что, в столицах нашего брата не шоколадками кормят, сытнее?
Федя убрал ключ в карман. Он терпеть не мог «приценивание»: «Ой, пиджачок симпатичный. Дорогой?». «Ой, какая кошечка Сфинкс, да? Они ж под тыщу долларов!». «С кем-кем контракт? Ого! Заплатят соответственно?»
Бизнес-тренеры называют подобное поведение «психологией бедности», будто мало жадных, завистливых, но вполне обеспеченных. Возле поликлиники, например, стояла иномарка со специальной наклейкой красным крестом на белом фоне. «Медик за рулем». Вряд ли владельцем был участковый терапевт или рентгенолог. Богобоязненный, к «бабе Акке» не ходи. Однако съемная «студия» Тризны взбудоражила Льва Львовича. Он-то в Феденькином возрасте в коммуналке ютился! Рафинад с тараканами делил.
Частно практикуешь? Богобоязненный грел в ладони бокал одеколона.
Теодор вынужденно парировал.
Делаю кунилингус женщинам в климаксе. Вас устроить? По знакомству?
Я не против, голубчик, хмыкнул главный. Я в Береньзени двадцать лет. Слава КПСС, зону отсюда перенесли после пожара. Раньше я и зэков осматривал, пришивал откушенные уши, хуи, доставал из прямой кишки Назови-ка любое слово!
Конституция.
Уголовный кодекс был. Трубочкой свернутый.
***
Алкоголь обладает свойством ластика для времени. Паршивого ластика, оставляющего сквозные затертости и разводы во всех смыслах. Утро. Вечер. Понедельник. Суббота. Май. Октябрь. Проснулся. Добыл. Употребил. И вот куда снова делся день? Месяц? Год?
Звезды. Газовые тела, внутри которых происходят термоядерные реакции. Раскаленные. Далекие. Чужие. Гиганты и карлики.
ВВ распластался поперек песочницы и созерцал галактику Млечный Путь в поселковой засветке.
Я космонавтом мог стать. Здоровье колоссальное. Розум. И страха веришь? Нет. Меня в школе Терминатором звали. Когда до Термоса сокращали, всекал с вертухи! Зубы фонтаном! Но по беспределу я ни-ни. Мелких не трогал, девок не зажимал. Ніколі ня краў. Увогуле, законапаслухмяны грамадзянін. И че? Селижора пса моего спиздил, а Финк, типа: доказательств нету, Василич! Я Финка-то не виню! Я Волгина виню Виктора Васильевича. Что он не абараніў Дика, даже хлебало Селижорине не раскрошил с вертухи! Термос!
Дядь Вить, вы почки морозите. Рыжая Анфиса сидела четвертушкой полужопия на обгрызенной скамеечке и раз в пару минут брала из пакетика желтую фосфоресцирующую мармеладку. Она недавно бросила курить.
Идемте ко мне.
Никак, ну, никак, всхлипнул слесарь. Ты не обижайся! Ты душевная, но мы, ты и я