Он не опасен?
Бессонница, галлюцинации, страхи. Он слишком дезориентирован и подавлен, угрозы он не представляет.
Ну, и славненько. Я вас подброшу до поликлиники.
***
Хороший мастер, верующий, в храме челом бьет: о пятерках детям, здоровье родителям, терпении в эквиваленте золота, молчании жене. А себе о клиенте, который закажет уйму сложных, дорогих деталей.
Супер-клиент обычно появляется в момент максимальной неготовности мастера. Кара Божья!
Виски Волгина зажало в раскаленных тисках похмелья. Рот высох. На границе зрения вспыхивали фиолетовые круги и линии, пока румяный столичный гусь требовал выполнить непростую резьбу за два часа. И его деньги упускать было нельзя: у Лили, дочи, зуб разнылся, за коммуналку долгушку прислали под сто косарей. Поэтому Василич, дрожа, вытачивал на сорокалетнем станке «инновационную» фигню.
Заходил Эдуард Хренов, бывший артист бывшей филармонии.
Врачика тю-тю! С поликлиники! Финк арестовал! наушничал он звучным баритоном. Калерия Анатольевна говорит наркоман. Что б он нам в мозгах нахуевертил?! Хренов кашлянул. Есть лекарство?
Дядь, блядь! Шкыньдзёхай адсюль! Не мешай!
Хамло ты, Витя! Вся семья у вас деревенская, скажу, деревянная.
Слесарь замахнулся, культурный пенсионер удалился.
Буратина картофельная!
***
Не стоит просиживать льняные штаны в обитом дерматином кресле, если сомневающихся в собственном психическом здравии нет-с. Богобоязненный отпустил Федора. До завтра.
Мистер Тризны прогулялся по единственной аллее Парка Победы. Съел уникальную береньзеньскую булку из сладкого хлеба ни с чем. Запечатлел на фото береньзеньский валун, о который в 1887 году споткнулась лошадь, запряженная в бричку изысканного поэта Иннокентия Анненского. Анненский пробыл в Береньзени три часа и написал утраченное стихотворение «Пердь святая».
Федя понял, что на чистом сарказме он здесь быстренько заработает обострение гастрита. Нужно расслабляться. Йога йогой (попробуй, мотивируй себя битый час на коврике пародировать животных), а с негативной рефлексией что делать?
Подвал, где продавали самогон, нашелся сразу. ФМ сталкером последовал от автобусной остановки «Панфиловцев двадцать. Универмаг» за мужчиной с щеками спаниеля и солоноватым ароматическим шлейфом. Мужчина оглядывался на Федора и прибавлял шаг.
В «пещеру», где горела «лампочка Ильича», заливая крохотное помещеньеце неярким «церковным» светом, несчастный вбежал.
Маньяк! Он вооружился шваброй и огрел бы ею психотерапевта, но у того имелся ценный опыт общения с буйными: швабру ФМ перехватил, волнения пресек.
По сто грамм?
Эдуард. Проводник пожал Федору руку. Актер. Драматург.
Сочинитель, кивнула девушка-продавщица. Та самая чудаковатая соседка, любительница Куло. Тысячу восемь рублей и одиннадцать копеек должен! И я больше не верю, дядь Эдь, что у вас мошенники всю пенсию выклянчили и что ваша дочь лечится от нервной худобы!
Анорексии, подсказал Федя.
Видала я вашу дочу. Она весит как три меня в мокрых шубах!
Налейте товарищу. Я заплачу. ФМ рассматривал акварельные рисунки: выразительные, абстрактные и довольно безобразные, они безуспешно маскировали грибок на стенах.
Ваши? спросил он «Лилу».
Ну, мои.
Она поджала губы. В ее «живописи», в тревожной цветовой гамме, где превалировали оттенки бордового, в смещенной композиции и диспропорциональных фигурах с кричащими ртами, угадывались признаки дисфории и посттравматического стрессового расстройства.
Какие художники вам нравятся?
Продавщица растерялась.
Ну, я рисую, что мне нравится. И добавила тихо, стыдливо, что не запоминает сложные иностранные имена.
Глазунов! Творец! Эдуард растягивал халявные сто грамм, как диабетик конфетку, как фотомодель котлетку. Левитан. Айвазовский. А Малевичи с Пикассами халтурщики и педерасты.
Слушайте, вы обосновываете вашу вкусовую неприязнь к продукту произведению посредством уличения и приписывания изготовителям авторам очевидно ненавистной вам гомосексуальности. Что противоречит логике. Если я равнодушен к рэпу. Федя подмигнул «Лилу». Продукту. Это не значит, что его изготовители ковыряются в носу. Я ненавижу, когда ковыряются в носу. Но даже если некий рэпер ковыряется в носу, рэп «не мое» не поэтому!