А где же она растерянно опустилась в кресло в гостиной перед вечерним чаем.
Он ушёл, резко ответил я.
Куда?
Это его дело. Меня не интересует.
Она пристально посмотрела на меня:
Что же ты наделал, отец? Ты выгнал его?
Да. Он загостился непристойно долго.
Он был не просто гостем.
И в этом тоже причина его ухода. Ему пора.
Кто так решил?
Так решил я. Тебе этого мало?
Отнюдь Слишком много.
Оставь. Ты сама всё прекрасно понимаешь. Твои проекты стоят на месте. Тебе стало всё безразлично. Это болезнь, Милана. И лучший способ выздороветь избавиться от источника. Через пару дней ты будешь благодарить меня. Я уверен.
А через неделю она слегла. По-настоящему. Так не болел уже давно никто. Тройка лучших докторов не знала, что делать.
В нашем доме почти тридцать лет работала Тилла, стареющая дама, ещё из тех людей, над рождением которых не работали генетики, а пилюли, хоть и продлили ей жизнь до 253 лет, но не спасли от мелких морщин и седеющих волос. На третий день болезни дочери Тилла сказала мне:
Я знаю, милорд, что за хворь у вашей дочери.
Говори, кивнул я.
Это тоска.
Тоска? переспросил я. Что это?
Она печалится в разлуке с любимым.
В ту ночь я долго не мог уснуть. Пытался что-то писать, работать, но в мыслях пульсировали три слова: тоска, печаль, любимый. Эти слова заразили меня. И утром я сказал дочь, что найду юношу, и мы вернёмся. Лишь через год скитаний я понял, что те три слова не заразили мой разум, а пробудили мою душу.
3
В доме все спали. Мы с Ги вошли и тихо пробрались на второй этаж. Я спрятал Ги в кабинете за долгие годы моего отсутствия здесь скопилось очень много пыли, но это была единственная комната в доме, куда, без моего ведома, не мог войти никто а сам отправился в спальню Миланы.
Тихо, дочь, не бойся, прошептал я, присаживаясь к ней на кровать и поглаживая её по голове.
Милана села, потянулась, потёрла глаза, взяла мою руку, погладила.
Ты вернулся. Как же долго тебя не было
Долго Прости, мне нечем тебя порадовать. Я не привёл Лео. Но я знаю, где он. И он ждёт тебя.
Это хорошая новость. Но ты что же ты натворил?
Об этом потом. Нас двое, со мною мой друг, Ги. Мы будем в кабинете. Утром встанешь К тебе всё также по утрам приходит одна Тилла?
Да.
Только ей, слышишь, только ей скажешь, что я вернулся. И так, чтоб никто не заметил придёте к нам.
Хорошо.
Будь аккуратнее, Лана. Это всё очень серьёзно. И опасно.
Я поняла.
Поцеловав дочь в темечко с запутанными и теплыми волосами, я вернулся в кабинет. Ги уже спал на диване, я устроился в кресле и тоже задремал.
Проснулся я от того, что Ги тряс меня за плечо.
Что случилось? спросил я.
У двери кто-то стоит. Пару раз тихо стучали. Ты не слышал?
Нет, я потянулся. Как же хорошо я уснул.
Я встал и открыл дверь. Там, в тишине коридора, стояли Тилла и Лана. Войдя в кабинет, Лана обняла меня и долго не отпускала.
А я уж начала думать, что девочке всё приснилось, улыбнулась Тилла.
Я познакомил Ги с Ланой и Тиллой и предложил сесть.
Слушайте. Скоро нас начнут икать. Скорее всего догадаются, что это именно я совершил побег с каторги. Будем надеяться, что им и в голову не придёт, что я мог вот так просто заявиться в свой собственный дом Это и хорошо. Тилла, скажи, что ждёшь к обеду родственников: брата и сестру.
И сестру? переспросила Тилла.
Да. Ги никто не узнает, а вот меня, сами понимаете. Тилла, принеси, пожалуйста, мне свою одежду: платье, платок всё, что сочтёшь нужным для маскировки. И желательно прямо сейчас, я посмотрел на часы. Ведь всё попрежнему? Общий завтрак слуг с 10 до 11 после завтрака господ?
Да, всё попрежнему.
Тогда поторопись, пожалуйста, и Тилла выскользнула за дверь.
Что ты натворил, отец? И что ты задумал? Мне страшно за тебя.
Не бойся. Ничего я не натворил Нет, натворил, но очень давно лет 200 назад. Теперь исправляю. Пытаюсь.
Я зашел в свою гардеробную, нашёл простую, немного старую, но вполне приличную одежду в ней я любил повозиться в своей розовой оранжерее. Возвращаясь в кабинет, у лестницы я встретил Тиллу, вопросительно посмотрел на её пустые руки.
Простите, милорд, но мне пришлось надеть одежду, предназначенную Вам, иначе меня увидели бы с ней.
Ты молодец, Тилла. А теперь, дамы ступайте. Вы и так опаздываете к завтраку.