Отель этот сулил электрическое освещение и «изысканную мебель»; именно там, по слухам, развратничал Уайльд. Журнал был флагманом Смайзерса, но и другие его дела впечатляют. Он опубликовал «Балладу Редингской тюрьмы» (первоначально изданную анонимно, как стихи заключенного С.3.3.) и «Как важно быть серьезным». Издавал он и Макса Бирбома, Бердсли, Саймонса, Доусона, а также многие более любопытные и сомнительные вещи, скажем — книги Алистера Кроули «Белые пятна (литературные останки Джорджа Арчибальда Бишопа, неврастеника Второй империи)», и то, что просто невозможно отнести к какой-либо категории, например — мемуары Леонарда, парикмахера Марии Антуанетты, или «Одиночество» — бессвязные мысли сумасшедшей женщины с лесбийскими и религиозными наклонностями.
Что же касается более темной стороны Смайзерса и его порочной репутации, которая вынуждала многих, например — Йейтса, избегать его, самое его дело зиждилось на нелегальном, тайном мире викторианской порнографии — гигантской подпольной индустрии, в которой можно было найти почти все, от порнографических дагерротипов до книг, обтянутых человеческой кожей (такие книги Смайзерс иногда включал в свои антикварные каталоги, хотя у нас нет сведений о том, что он сам выпускал их). На пике своей карьеры Смайзерс держал магазины в Королевском Пассаже (№ 4 и 5), со стороны Олд-Бонд Стрит, там он продавал «континентальную литературу» и то, что у книготорговцев называлось «curiosa» и «facetiae»[16] . Уайльд писал, что Смайзерс издает очень маленькие тиражи, поскольку «привык выпускать книги, ограниченные тремя экземплярами, — для автора, для себя самого и для полиции».
Уайльду, видимо, нравился Смайзерс, он считал его «восхитительным собеседником и хорошим товарищем». Он так описал его Реджи Тернеру: «Лицо его гладко выбрито, как и подобает священнику, служащему у алтаря, где Бог — это литература, оно худощаво и бледно — не от поэзии, но от поэтов, которые, по его словам, разрушили его жизнь, требуя, чтобы он печатал их сочинения. Он любит первые издания, особенно — женщин; маленькие девочки — его страсть. Он — самый образованный эротоман в Европе». Так ли все было зловеще, как кажется современным ушам? Мы просто не знаем. Во всяком случае, Уайльда это, видимо, не шокировало. В довольно загадочном письме 1898 года к Робби Россу он пишет, что Смайзерс зашел к нему в Париже. «Он был прелестен и порочен, водился с чудищами под музыку, но мы прекрасно провели время, и он был очень мил».
Вероятно, Смайзерс был одним из тех, для кого абсент был таинством и знаком касты. Он писал Уайльду из Лондона, словно член особого клуба:
Со времени последнего письма к вам, я пренебрегал абсентом, пил виски с водой, но ясно увидел, что не прав, и вернулся к абсенту.
В конце письма Смайзерс добавил: «Привет от Доусона, он в данный момент изливает свои чувства по поводу поэмы». Речь идет о «Балладе Редингской тюрьмы», которую в то время издавал Смайзерс.
В свое время Уайльд написал Смайзерсу из Франции, чтобы тот положил цветы на могилу Доусона от его имени. Кончил Смайзерс тоже плохо. Жил он трудно; Ротенстайн, среди прочих, думал, что поздние ночи с абсентом в его обществе погубили здоровье Доусона и Бердсли. Смайзерс не только разорился, — подтвердив старую викторианскую максиму, что если ты действительно любишь искусство, ты умрешь в бедности, — но и перешел от абсента к хлородину (смеси хлороформа, морфина, эфира и этанола). Должно быть, его вынудили боли, у него было какое-то заболевание желудка, обострявшееся, в свою очередь, от питья и недоедания. В конце концов, он умер от этой болезни и цирроза печени. Один из его бывших авторов Рэнджер Галл узнал его в притоне на Оксфорд-стрит и дал ему немного денег.