Спасибо за доверие, хёвдинг. Гость учтиво склонил светлую голову, и волосы его посыпались вперёд, скрыли тонкие, сурово поджатые губы.
Наверное, ты не будешь против, если я попрошу тебя отдать свой меч моим людям? Инвальдр улыбнулся, прищурив тёмно-синие глаза. Только из добрых побуждений, не из обид, предосторожности ради. Согласен?
Незнакомец ещё раз склонил голову, левой рукой вытаскивая из ножен длинный лёгкий меч, перехватил его в ладони и подал стоявшему ближе всех дружиннику. Глаза мальчишки Висмунда при виде меча заинтересованно сверкнули, наверное, отец ещё не подарил ему своего меча.
Хёвдинг продолжил:
Ты, верно, устал с дороги? Моя семья готовится к ужину, я приглашаю тебя к моему столу, и, может быть, случится так, что ты назовёшь нам своё имя.
Спасибо за приглашение, хёвдинг, ты щедрый человек, и хозяин, я думаю, хороший, но давай сначала закончим дело, с которым я сюда пришёл.
Соль может полежать и до завтра, а хорошее пиво, мясо и хлеб нет.
Нет, хёвдинг! Извини незнакомец настаивал, и хозяин усадьбы пожал плечами.
Ну, пойдём в дом
Незнакомец передал в руки дружинника повод лошади, со спины другой снял большой мешок с поклажей, пошёл за хозяином. Перед входом в дом гость оглянулся, и тревога читалась в его глазах. Лошадей уводили в конюшню, а овчарку посадили на цепь у столба посреди двора.
Хёвдинг повёл торговца почему-то не в маленькую комнату мужской половины дома, а в просторную залу для пиров, увешанную по стенам шкурами, оружием и старыми щитами.
Это вызвало ещё большую тревогу в глазах продавца соли, но хёвдинг шёл первым и не заметил ничего. Да и вряд ли он мог разгадать что-то в незнакомом, чужом для себя лице.
Торговец положил свой мешок на лавку у стены, завозился с узлом, склонившись. Хёвдинг в это время стоял у него за спиной, беззаботно повествуя:
Все эти дни, пока шёл дождь, к нам никто не заглядывал, дождь всех распугал Удивительно, как жизнь людей зависит от погоды. Наступит лето, подуют ветры, и в море пойдут корабли с дружинами ярлов и конунгов Наступит осень, и все вернутся домой к своим очагам
Торговец развязал свой мешок, запустил в него руки и вдруг резко обернулся к Инвальдру, выхватывая из мешка короткий сверкающий в скудном свете меч.
Извини, хёвдинг, я пришёл сюда, чтобы убить тебя
Слова застряли в горле Инвальдра, глаза изумлённо смотрели в лицо коварного гостя. Нет, такого он нисколько не ожидал. Конечно, а кто бы другой на его месте мог сейчас поверить в то, что видит перед собой острый клинок, нацеленный в открытую грудь?
Сколько раз говорил отец в своё время: видишь врага не тяни, не дари ему спасительные мгновения, не смотри в его глаза, не дыши с ним в такт руби сразу и наверняка!
Он промедлил лишь миг, а хёвдинг воспользовался им, не думая. Тело сильного умелого воина изящно и легко скользнуло вбок и назад, уходя от меча на недосягаемую длину. Тут-то Инвальдр воздал хвалу Одину, что не позволил он умереть безоружным, а завёл именно в залу, просторную и широкую отступай, куда хочешь!
А торговец этот коварный так и пёр напролом, стараясь достать этим мечом коротким.
Э, нет, братец, не ударил сразу, теперь пеняй на себя, сам виноват.
Инвальдр с ловкостью кошки уходил от меча, скользил назад и в сторону, то влево, то вправо, пинал под ноги непрошенного гостя пустые лавки. Благо, что меч у того оказался коротким, рассчитанным на один верный удар, самый первый.
Инвальдр схватил с лавки белую тряпку это дочь его шила праздничную рубаху брату бросил в лицо наступающему незнакомцу. Пока тот замешкался, уворачиваясь да закрываясь рукой, метнулся к выходу. В дверях хёвдинг развернулся лицом, и глаза его распахнулись от ужаса: из кухни на шум выбежала его дочь и лицом к лицу столкнулась с незнакомцем и его мечом.
В какой-то короткий миг в голове хёвдинга промелькнуло всё, что произойдёт сейчас с его золотоволосой красавицей Ингигердой. Он видел это, но предотвратить, помешать никак не мог, не мог остановить незнакомого убийцу, только крик, неоформившийся ещё, застыл в горле.
Но незнакомец этот только прямо глянул в лицо дочери хёвдинга и, словно не заметив её, ринулся на Инвальдра с новой силой. Под звонкий крик испуганной Ингигерды хозяин усадьбы метнулся из дверей.
Теперь здесь, на свободной площади двора, убить его было невозможно, даже безоружного. А потом почти сразу на крик и шум сбежались к дому дружинники, рабы, домашние и прочая челядь.