- Горыныч, - кричал на всю улицу Сидоров, - поклянись, что позвонишь!
- Чтоб я сдох, - клялся Горыныч.
Наконец перед самым расставанием Сидоров посмотрел долгим взглядом на товарища и сказал:
- Чего это у тебя пиджак порван?
Горыныч осмотрелся, нашел, что рукав пиджака действительно по шву отклеился от плеча.
- А, чепуха, - махнул Горыныч.
Домой Горыныч попал далеко заполночь. Пустая трехкомнатная квартира неприветливо встретила захмелевшего хозяина. Он прошел на кухню, налил холодной воды из крана и жадно выпил. Потом вынул из кармана записную книжку, положил перед собой рядом с телефоном и долго рассматривал потрепанную корочку испещренную силуэтами зданий, фигурами людей и просто какими-то каракулями. Затем, не раскрывая книжки, набрал номер телефона. Послышались длинные гудки. Один, второй, третий... пятнадцатый. Потом сбился со счета. Испугавшись вначале своего поступка, теперь слушал с облегчением. Что бы он сказал, если бы на том конце ему ответили? Вдруг гудки прервались и послышался давно забытый женский голос:
- Алло.
От неожиданности голос у него сорвался, получилось что-то вроде шуршания.
- Алло, я слушаю, - повторили в трубке.
- Здравствуй, - бодренько ответил он.
После паузы ответили:
- Здравствуй.
- Это я.
- Я догадалась.
- Ты спала?
- Нет.
- А почему долго не брала трубку?
- Боялась, что это ты звонишь.
- А почему все-таки взяла трубку?
- Ты пьян?
- Немного. Но ты мне не ответила.
- Я не знаю.
- Как у тебя дела?
- Ничего, нормально.
- Как Надежда Петровна?
- Она умерла девять лет назад.
- Извини...
- Ничего. Как ты?
- Нормально.
- Как твоя машина, ты сделал ее?
- Нет еще, не совсем. Идут испытания.
- Поздравляю.
- Рано.
- Лучше раньше, чем никогда.
- ...
- Не хочешь даже пообещать, что позвонишь еще.
- Почему?
- Ладно, не обещай.
- Ты замужем?
- Не говори глупостей.
- Хм.
- ...
- Почему не спрашиваешь меня?
- Не хочу.
- Ладно, понял.
- Ты понятливый.
- Алло.
- Да, я слушаю.
- Мне показалось, что прервалась связь.
- Связь давно уже прервалась, - горько пошутили на том конце провода.
- Алло.
- Я слушаю, слушаю.
- Ты не помнишь человека с фамилией Бальтазаров?
- Бальтазаров?
- Да, Бальтазаров или Бальтазар.
- Кажется, был у нас такой доцент по физике.
- А про китайский волчок помнишь?
- Конечно, помню.
- А ты сдавала ему зачет?
- Нет, он болел тогда или, кажется, умер.
- Алло.
- Да, я слушаю.
- Ты только не смейся, я спрошу тебя.
- Хорошо, не буду смеяться.
- А я ему сдавал зачет?
На том конце провода рассмеялись.
- Прости, я вспомнила один анекдот.
- Какой анекдот?
- Одна заслуженная артистка вышла не пенсию и пишет мемуары и вот, чтобы не ошибиться, звонит подруге и спрашивает: "Милочка, ты не помнишь, спала я с NN или нет?" Алло, ты чего замолчал? Извини, я не помню, сдавал ты ему этот зачет или нет. Ты что, уселся за мемуары?
- Нет, просто хочу кое-что уточнить.
- А позвонить больше некому...
- Почему некому?
- Ладно, я очень рада, что ты позвонил.
- Алло, я еще один вопрос хочу задать тебе. Можно?
- Попробуй.
- Ты не помнишь, кто такой Горыныч?
Вот теперь засмеялись по-настоящему, от души и надолго. От этого смеха гражданин в вельветовом костюме окончательно расстроился. Мышцы ослабли, рука безвольно хлопнула по телефону и связь оборвалась. Потом опомнился и снова набирал ее номер, потом еще и еще, и все безуспешно междугородняя линия безмолвствовала.
5
Когда звезда Арктур опустилась в зарослях кактусового леса, Имярек пригласил Бошку пить чай. Бошка притащил медный тульский самовар на десять литров, выставил на балкон, засыпал щепками от ящика, в котором хранился старый хронометр фирмы "Буре" и теперь раздувает его собственным сапогом.
- Меня никто не спрашивал? - Имярек с надеждой смотрит на Бошку.