Я ни в чём, сказал голосом ровным
Блад, и нет в обвинении правды».
Он продолжить хотел, возмущаясь.
Но верховный судья прервал Блада
Мягким голосом вдруг, обещая,
Что дадут ему слово попозже.
К Бэйнсу клерк обратился с вопросом
Тот вины не признал своей тоже.
А Питт дерзко сознался. Со злостью
Лорд сказал: «Так-то лучше! Не надо
Тут упрямиться! Или мы дело
Не закончим!». И в сторону Блада
С Бэйнсом жест рукой слабый он сделал.
Лишь один был по делу свидетель
Капитан Го́барт. Он очень живо
Рассказал на суде об аресте.
В том числе о том, как Блада лживость
Не дала казнить Джереми Питта
Сразу. И подсудимые это
Подтвердили. «Раз так, то закрытым
Можно дело считать. Мы к ответу
Привлечём подлецов! Установлен
Факт измены. И не о чем больше
Говорить», заключил лорд без доли
Прежней мягкости в голосе. «Всё же
Есть о чём говорить», фраза Блада
Прозвучала насмешливо даже.
«Ах, подлец! Что тебе ещё надо?
Отнимать вздумал время ты наше?».
Гнев судьи вызвал в нём приступ боли,
И, платок свой к губам прижимая,
Резко скорчился он. Блад напомнил
О недавнем его обещаньи.
«Что ж? Послушаем», лорд сказал глухо.
Всех присяжных уверенным взглядом
Врач обвёл, что присутствие духа
При судье вновь теряли. «Всё правда,
На́чал Блад, но в словах капитана
Недосказанность есть: не сказал он,
Что я делал в усадьбе. Я рану
Врачевал, что милорда терзала».
«Что за лживый мерзавец, о Боже!
Ведь известно, что был ты солдатом!
Как при этом врачом быть ты можешь?»
«Я служил. Но является фактом
Так же то, что я врач, в чём заверить
Вас могли бы в Бриджуо́тере люди.
Там свидетелей много!» «Мы время
Драгоценное тратить не будем!
Отвечай лучше, как оказаться
Мирный врач мог в той армии гнусной?»
«Я не шёл среди храбрых повстанцев.
И мятеж мне казался безумством».
«А теперь отвечай без обмана!
Как попал в дом к предателям подлым?»
«К лорду Ги́лдою тем утром рано
Вызвал Питт меня. Если угодно,
Вы спроси́те его». «Питт, в измене
Здесь сознавшийся есть твой свидетель?»
«Бэйнс тогда подтвердит». «Он спасеньем
Будет собственным занят, в ответе
За себя! Нет свидетелей больше?»
«Есть ещё, ваша честь. Горожане
Наблюдали, как к Питту на лошадь
Я садился и нас провожали.
Можно их опросить». «В том ни капли
Нет нужды! Отвечай лучше, с Питтом
Уезжая, заранее знал ли
Ты, сторонник он чей?» «Знал». «Но с ним ты
Всё ж поехал?» «Да, я с ним поехал,
Ведь своим святым долгом считаю
Я больным помогать». «Здесь потеху
Ты устроил, а?! Дерзость какая!
Боже мой! Ты назвал это долгом?
Знай, подлец, долг один! Вот что свято:
Королю служить, а также Богу!
А к кому едешь, в то утро знал ты?»
«Знал! Но раны меня занимали
Лорда Ги́лдоя не его взгляды
Политические!». Шёпот в зале
Одобрял слова Питера Блада,
Что бесило судью. «Подсудимый,
Для чего Вы о титуле Питта
Капитану солгали?» «Чтоб имя
Обеспечило парню защиту
От бесчестной расправы от казни
Без суда». «А тебе что за дело
До мерзавца?» «Заботу обязан
Каждый о справедливости смело
Проявлять. Потому что любое
Беззаконие, что допускает
Королевский слуга, честь собою
Самого короля очерняет».
Выпад Блада подействовал сильно
На присяжных: они задрожали.
А судью будто перекосило:
«О, владыка небесный! Видали
Вы когда-то такого злодея?
Но с тобой я разделался! Хватит!
Я уже вижу, как твою шею
Обвивает верёвка, предатель!».
И, собой овладев понемногу,
Мягким голосом Дже́фрейс добавил:
«Вы избрали себе лжи дорогу,
Я на истинный путь Вас направил,
Но усилия были напрасны.
Вы за душу свою не боялись».
А затем лорд к своей речи страстной
Приступил, доказать в ней пытаясь,
Подсудимых вину. Обессилев
И от нового приступа корчась,
Удалиться суде́й попросил он
На совет, да́бы с этим покончить.
Приговор говорил: все виновны.
Снова Блад обвёл зал своим взором.
Сотни бледных лиц вздрогнули словно.
Он молчал. Но вдруг смехом недобрым
Разорвал тишину. «Что такое?
Вы смеётесь с верёвкой на шее,