Битва продолжалась все с тем же ожесточением, и наши гости все больше багровели и кипятились, особенно когда Эрнест стал честить их такими словами, как «горе-философы», «очковтиратели» и тому подобное. И все время он отсылал их к фактам. «Факт, сударь, неопровержимый факт!» восклицал он торжествующе, уложив противника на обе лопатки. Факты были его оружием. И он засыпал ими противника, загонял в ловушки и ямы, обрушивал на него смертоносный огонь фактов.
Вы, очевидно, молитесь фактам, съязвил доктор Гаммерфилд.
Нет бога, кроме факта, и мистер Эвергард пророк его, вторил ему доктор Боллингфорд.
Эрнест весело кивнул в знак согласия.
Я как тот техасец, сказал он и, заметив, что от него ждут разъяснений, продолжил: Уроженец штата Миссури всегда скажет вам: «Не поверю, пока сам не увижу», техасец же скажет: «Не поверю, пока не подержу в руках». Из чего следует, что он отнюдь не метафизик.
Другой раз, когда Эрнест сказал, что метафизиками утрачен критерий истины, на него насел доктор Гаммерфилд.
Так что же является критерием истины, молодой человек? Может быть, вы нам скажете? Кстати, на этот вопрос не могли ответить и более мудрые головы.
Вот то-то и есть, что не могли! подхватил Эрнест. Его несокрушимая самоуверенность бесила их больше всего. Эти мудрецы потому не нашли критерия истины, что искали его где-то в эмпиреях. Если бы они держались твердой земли, то не только нашли бы его без труда, но и увидели бы, что каждое их действие, каждая мысль является проверкой истины.
К делу, к делу! кипятился доктор Гаммерфилд. Мы обойдемся без предисловий. Вы обещали возвестить нам критерий истины, который мы так долго искали. Просветите же нас, дабы мы уподобились богам.
Открытый вызов и глумление в его словах и тоне, по-видимому, находили отклик в сердцах слушателей, и только епископу Морхаузу было явно не по себе.
Доктор Джордан[10] определил критерий истины очень точно, сказал Эрнест. Он учил: «Проверяйте его в действии. Годится только то, чему вы без страха доверили бы свою жизнь!»
Пфф! Доктор Гаммерфилд насмешливо улыбался. А епископ Беркли?[11] Его еще никто не опроверг!
Король метафизиков! рассмеялся Эрнест. Ваш пример неудачен. Беркли и сам не доверял своей метафизике.
Доктор Гаммерфилд пришел в негодование, в священное негодование. Можно было подумать, что он изобличил Эрнеста в воровстве или во лжи.
Молодой человек, загремел он. Ваше утверждение так же возмутительно, как и все, что нам пришлось здесь выслушать. Это низкое и необоснованное утверждение.
Я уничтожен, убит! покорно отозвался Эрнест. Но я хотел бы знать, какой кирпич свалился мне на голову. Нельзя ли подержать его в руках, доктор Гаммерфилд?
Извольте, извольте! Доктор Гаммерфилд отчаянно брызгал слюной. Откуда вы это взяли? Где это сказано, будто бы епископ Беркли сам признавал, что его метафизика порочна? Какие у вас доказательства? Молодой человек, метафизика епископа Беркли живет в веках!
Доказательство того, что Беркли не доверял своей метафизике, я усматриваю в следующем: Беркли, входя в комнату, всегда и неизменно пользовался дверью, а не лез напролом через стену. Беркли, дорожа своей жизнью и предпочитая действовать наверняка, налегал на хлеб и на масло, не говоря уже о ростбифе. Когда Беркли брился, то обращался к помощи бритвы, ибо на опыте убедился, что она начисто снимает щетину с его лица.
Но это дела житейские! воскликнул доктор Гаммерфилд. Метафизика же ведает сверхчувственным миром.
Так значит, метафизика надежный кормчий в сверхчувственном мире? вкрадчиво спросил Эрнест.
Доктор Гаммерфилд усиленно закивал.
Что же, и сонмы ангелов могут отплясывать на острие иголки в сверхчувственном мире, вслух размышлял Эрнест. И питающийся ворванью, одетый в моржовую шкуру эскимосский божок имеет все права на существование в сверхчувственном мире. Там это, пожалуй, не встретит никаких возражений. А сами вы, доктор, тоже живете в сверхчувственном мире?
«Мой разум мир, где я живу», ответствовал доктор.
Вы хотите сказать, что чужды всему земному, но к обеду, разумеется, не забываете спуститься на землю. И от землетрясения тоже не ищете укрытия в облаках. Кстати, вы не боитесь, доктор, что, случись у нас землетрясение, вас может основательно хватить по вашей нематериальной макушке этаким увесистым нематериальным кирпичом?