Какая у вас шинель! не сдержалась Ирка, прервав Лариску, которая щебетала и щебетала, жестикулируя не слабее, чем Ума Турман, должно быть, белогвардейская?
Царская, глупо сумничала Лариска, скосив глаза на пуговицы шинели, вот погляди, на орле короны! Белогвардейский орёл не имел никаких корон.
Вы обе неправы, обескуражил её загадочный покупатель. Но объяснять ничего не стал. И слушать дальнейшую трескотню Лариски не захотел.
Я беру вот эти, по сто пятьдесят рублей. Мне нужно шесть штук.
Лариска и Ирка изобразили на пьяных мордах печаль, близкую к отчаянию.
У вас горе? вздохнула первая, соболезнуем. Вы платить будете наличными или картой?
Горе не у меня, прозвучал ответ. Конечно, он показался девушкам странным. Но продолжение было ещё более удивительным.
Я сегодня не при деньгах, без тени смущения объявил носитель странной шинели, внимательно поглядев сперва на Лариску, затем на Ирку, которая, сев за кассовый аппарат, языком вытаскивала из щели между зубов остатки конфеты. Две работницы магазина переглянулись. Печаль, близкая к отчаянию, уцепилась за их сдвинувшиеся брови и закачалась.
Вы собираетесь платить картой, я правильно понимаю? с едва заметной прохладностью подала голосок Лариска.
Никакой карты нет у меня, сказал незнакомец и сунул руки в карманы своей шинели, как бы желая их вывернуть. Но не вывернул. Взгляд Лариски стал ледяным. Она иронично цокнула языком.
Видите ли, здесь магазин. В магазине платят, прежде чем взять товар! Вы об этом слышали?
Да, представьте, я не с луны свалился, нетерпеливо проговорил мужчина, делая резкий жест, но я уже объяснил вам, мадемуазель, что денег у меня нет! Совсем, никаких. Ни наличных, ни электронных. Мои карманы пусты! Но мне нужны розы. Шесть белых роз.
Это потрясающе! Только как же вы собираетесь
Пусть возьмёт, вдруг сказала Ирка. Плотная карамель накрепко засела между зубами. Языком было её не вытащить, а ногтями лезть не хотелось ведь перед ней, перед продавщицей, стоял какой-никакой, а всё-таки покупатель. Выпроводить его как можно скорее! Вдруг этот псих окажется буйным? Лариска, которая ради девятисот рублей вцепилась бы в горло буйному носорогу, на каблуках повернулась к своей напарнице.
Ты больная? У нас и так уже недостача!
Я разберусь, поморщилась Ирка, это мои проблемы, а не твои. Мужчина, возьмите розы!
Мужчина взял, отсчитав шесть штук. Затем он подошёл к кассе, не обращая внимания на Лариску, которая с показной брезгливостью отшатнулась с его пути.
Я правильно понимаю, что у вас нет ни стыда, ни совести? спросил он, пристально уставившись в правый глаз встревоженной Ирки, который слегка косил. Ирка улыбнулась, однако вовсе не для того, чтоб спрятать свою встревоженность.
Очень тонкое наблюдение.
Вы совсем не верите в то, что совесть и стыд нужны?
Да, совсем не верю.
А почему вы так недоверчивы?
Я доверчива. Но наивность и глупость это немного разные вещи. Вы не находите?
Нахожу. Но разве одни глупцы верят в глупости?
Я имела в виду другое, замялась Ирка.
Что именно?
Я не знаю, как объяснить. Конечно, вы правы, разные люди верят в довольно странные вещи и совершают странные действия. Больше мне сказать нечего.
Разделяю вашу позицию. Вы сейчас совершили странный поступок, отдав мне розы задаром. Ваша коллега вам это объяснит очень убедительно и доступно, когда я выйду отсюда. А вы ведь умная девушка! Вы ведь умная?
Я не знаю, стала терять терпение Ирка, не мне об этом судить!
К счастью, да. Вы бы осудили себя на смерть, что было бы даже несправедливо. Я уж не говорю о милости! Мне досадно, что вы пришли к таким удивительным выводам и итогам, мадемуазель. Я не утверждаю, что это плохо, что всё должно быть иначе. Я утверждаю только, что раздосадован. Чёрт возьми!
С этими словами витиеватый халявщик, державший розы левой рукой в кожаной перчатке, пальцами правой схватил одну из четырёх пуговиц на своей шинели и оторвал её. После этого ослепительный металлический кругляшок с двуглавым орлом был протянут Ирке.
Мадемуазель, возьмите!
Ирка взяла, чисто машинально протянув руку. Масса предмета, который лёг на её ладонь, была впечатляющей.
Золотая? приподняла Ирка брови.
Конечно. Возьмите, мадемуазель!
Два последних слова были обращены к Лариске. Ей на руки легли розы. Расставшись с ними, более чем загадочный незнакомец резко мотнул головой, стряхивая с чёрных волос подтаявший снег, поднял воротник, открыл дверь и вышел из магазинчика прямо в белый февральский вихрь, который обрушился на Москву девятого марта.