Когда-то он был простым дворовым котом Мурзиком, но долгие годы, проведенные в зоопарке, позволили ему существенно расширить свои познания, и он по праву занимал пост заведующего кафедрой зоологии Кошачьего университета.
-- Кот, это венец творения природы! -- говорил, между тем профессор Мурр, вдохновенно топорща усы, -- Вершина всего живого. Долго природа шла к своему шедевру, по пути отбрасывая неудачные варианты, (достаточно вспомнить динозавров), и вот наконец перед вами кот: глаза горят, шерсть дыбом, усы торчком. Кстати об усах: в некоторых кругах научно-кошачьей общественности распространилось в последнее время мнение, что человек, якобы тоже, не лишен кошачьего ума и сообразительности, и в качестве доказательства приводится тот факт, что у некоторых людей тоже бывают усы. Но давайте приглядимся внимательнее, разве эти, уныло висящие книзу кустики растительности можно назвать усами?
Также, часто указывают на то, что если потереться возле ноги человека, изящно изогнув спинку, то можно получить кусок колбасы или даже мяса. Но при этом апологеты человеческой разумности сознательно замалчивают второй вариант -- можно получить и пинка. Итак, не будем пока торопиться причислять человека к нашим собратьям по разуму.
Но мы отвлеклись. Итак перед нами кот отправляющийся на охоту: глаза горят, усы торчком, хвост вытянут и стелется по земле, и рр-р, мрр-р, мурр-р, мурр-р...
Профессор Мурр читал лекцию, сидя на возвышении, возле трубы центрального отопления, от трубы шло тепло, он пригрелся, заснул и замурлыкал во сне.
Молодой кот Василий, с которым я сидел рядом и с которым успел подружиться, принялся так уморительно передразнивать его, что все просто катались по полу, а самые смешливые даже хватались зубами за кончик хвоста, чтобы не рассмеяться во все горло и не разбудить профессора.
И тут я заметил, что в нашу сторону смотрят две прехорошенькие кошечки. Одна из них что-то мяукнула на ухо другой, и та улыбнулась. О, что это была за улыбка!
Я незаметно толкнул Василия лапой в бок, и тот, перестав передразнивать старика, и мгновенно сориентировавшись тут же улыбнулся двум подружкам самой кошачьей из своих улыбок, надо было заметить что кот Василий был большой сердцеед. Кошечки смущенно потупились в свои конспекты.
По окончании лекции, когда мы выходили из подвала (наш университет помещался в подвале), мы случайно оказались рядом с этими кошечками и познакомились. Одну из них звали Муськой, а вторая представилась как "Мяфф".
-- Вообще-то меня зовут Машкой -- сказала она, жеманно покручивая хвостом из стороны в сторону, -- но это так провинциально, так что зовите меня лучше просто Мяфф.
Эта самая Машка-Мяфф была вся дымчато-серая, пушистая с белой грудью и белыми лапками. Хвост длинный, а на конце кисточка, тоже белая. А с каким достоинством она его несла! Словно флаг! Нет, она не бегала, задравши хвост словно котенок несмышленыш, и не поджимала его, а несла гордо, на отлете, слегка покачивая. А глаза зеленые, словно первая весенняя травка. Я посмотрел в них и понял, что погиб.
И тут дерзкий план мелькнул в моей голове. По двору разгуливал вместе со своим хозяином огромный и злой пес Бармалей -- гроза и ужас всех местных кошек. Хозяин бросал палку, а Бармалей со всех ног бросался за этой палкой и, схватив зубами, тащил ее хозяину, с лакейской угодливостью заглядывая ему в глаза. Трудно представить себе более омерзительное зрелище.
Улучив момент, когда Бармалей подбегал к своей палке, я выхватил эту палку у него прямо из под носа, и пулей взлетел на дерево. От такой наглости пес в первый момент растерялся, и только тупо смотрел на то место, где только что лежала палка (все собаки от природы несколько туповаты).