Как это, не знаю? возразил я голосу в пространстве и вдруг понял, что, действительно, не знаю. Я понимал прекрасно, что я в коме, или умер, и думал, что предстану перед старцем, который путь определит, так мне кто-то говорил.
Путь определяется при жизни и не богом или старцем, а человеком. При жизни всё возможно, поэтому все так стремятся жить, опять поведал голос.
А если всё темно при жизни? с замиранием спросил.
Так не бывает, но если всё темно, кто мешает тебе зажечь факел?
Но как, когда тушителей так много?
Надежда! Это маяк в темнице жизни, последний лучик, что способен от тушителей сберечь.
Я подумал, что раз не хотят меня сюда пускать, значит много накопил грехов при жизни и сразу в сознании картинки появились, всплывали люди, которые, казалось, не оставили в памяти даже малейших воспоминаний, но они были и скорбно смотрели на меня. Мне захотелось перед всеми извиниться, молить их о прощении, но я не помнил, за что просить прощения, я не помнил, как и где я всех людей, что видел, мог обидеть
Возникли слова, что будто всплывали из глубин воспоминаний, я не помнил, чьи это слова, но они звучали чётко от меня, не от кого-либо другого, я их говорил и говорил:
Не буду вспоминать, кого когда-нибудь обидел я, у всех прощения прошу и всех прощаю я, обидевших меня.
***
Утром хозяин меня, действительно, познакомил с одним человеком, я не помню, как и где он появился. Лица его не видел, оно было укрыто капюшоном, а мы с ним шли по улице. Погода пасмурная, пахло дождём, и на мужчине была плащ накидка, видно было только подбородок, но что поразило, что голос мужчины был знаком, но, тем не менее, я не мог вспомнить.
Мужчина что-то говорил, будто оправдывался:
Тебе новый дом положен, но не построили ещё, рано ты пришёл, поживёшь пока у тех людей, где ночевал, и к другим не просись, всё равно не пустят.
Но я и сам могу построить, ответил я, или хотя бы буду помогать в строительстве домов.
Хорошо, ответил мне мужчина.
И мы молча пошли дальше. Увидел здание, не похожее на остальные.
Что это за здание, спросил я у мужчины.
Здание напоминало церковь или собор, но не новый.
Это церковь ответил мне мужчина и требует ремонта.
Меня обрадовало это.
Давайте я и буду ремонтировать, освободятся люди, помогут. Я и спать здесь буду, чтобы не беспокоить никого.
Хорошо, сразу согласился мой провожатый, оставайся, я распоряжусь, подвезут материал и начнёшь. Если что надо будет, делай с вечера заявку, подвезём всё, что закажешь.
И он ушёл, оставив одного у церкви.
Я понимал, что нахожусь в Германии, только понять не мог почему Германия, ведь жил то я в России? Понимая, что нахожусь в коме в Невьянске, а не в Германии, понимал и то, что не было никакого языкового барьера, я всё прекрасно понимал и говорил, будто всегда здесь жил.
Осмотрелся, понял, что это не современная Германия, а более далёкий период её жизни.
Почему я здесь? задал вопрос в пространство.
Тишина вокруг, голос мне не отвечал, но я ждал, и пауза уже изрядно затянулась
Ты никогда не задавал себе вопрос, почему ты в армию сюда попал служить, ведь не было никаких к этому предпосылок? кто-то сзади мне ответил.
Я вздрогнул от неожиданности, быстро повернулся, увидел провожатого, но разглядеть опять не смог, он стоял немного боком и капюшоном всё так же был закрыт.
Нет, не задавал. В армии не спрашивают, куда послали
Да, послали, но ты был в учебке, а попал в Германию, стал поваром помолчал немного, важно было тебе сюда попасть, а не факт армии, куда пошлют.
Я всё равно ничего не понимал.
Не понимаю я.
Хорошо, раз не понимаешь, просто обозначу, а там подумай. Когда-то давно ты был здесь и есть у тебя незаконченные дела
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Вдруг всё исчезло. Темно и ничего вокруг, только далёкий стук раздавался будто из глубин земли. Стук был не громким, но каждый удар отстукивал в сердце болью. Я падал, опять падал, и было не понять, куда? Не в первый раз испытывал падение, но всё равно никак не мог привыкнуть. Это было не падение в пространстве, это было падение пространства, частью которого являлся сам. Падал весь мир.
Падение всё ускорялось, до тех пор, пока не закружилась голова, будто я сижу на центрифуге и вращаюсь в неизвестности и пустоте, я потерял сознание, вернее, будто провалился в сон. Мысль последняя в сознании мелькнула: Ведь в коме я, куда же могу падать?