Сию жертву, предложенную мной.
Да будет оная достойна Самих Древних!
Иа Машмашти! Какамму! Селах!
Взывал он к ним, разводя руки ладонями вверх и водя вокруг, словно с пафосом и гордыней указывая на устроенную им резню. На целую компанию окровавленных, обнажённых и истерзанных трупов, валявшихся особо выставленными позами в лужках крови. Это была жертва, чтобы тело колдуна использовать, как проводник. Чтобы могучие древние силы дали ему достаточно энергии на свершение задуманного.
Пальцы мужчины опять складывались в знаки-мудры, чертя звёздные и планетарные символы. Он разучивал всё это долго и упорно, лишь после тщательной и трудоёмкой практики можно было бы достичь такого результата. После воззвания к Древним Богам Хаоса он зачем-то принялся использовать все эти ритуальные предметы поднимал чашу, читая молитвы воды к Ундинам, поднимал зажженный скипетр, восхваляя мощь Саламандр, проделал тоже самое с кинжалом и монетой, упоминая Гмурров и Альвоф, однако смысл на кладбище среди ночи обращаться к стихийным сущностям посреди кровавого ритуала оставался по-прежнему не столько загадкой, сколько абсолютной глупостью, противоречащей самим канонам мироустройства.
И вот он задрал голову в сторону Луны. Начал очерчивать её видимый силуэт этими символами, а также чертить ими пятилучевую звезду уже остриём вверх, да так, чтобы в ровном пятиугольнике её центра было как раз идеально вписано полнолуние.
Естественно так это выглядело исключительно из глаз мужчины. Он ведь занимался колдовством и был сейчас нулевой точкой отсчёта координат в проводимом им ритуале. От себя измерял и от себя повелевал, сквозь себя пропускал и видел так, каково оно должно было быть.
Энергии крови собралось, впрочем, достаточно, чтобы его крупные ошибки пробивали мощные бреши для любых лявр, голодных сущностей и застрявших меж мирами вне времени и пространства.
Этот колдун ринулся рисовать символы куда более сложные, чем многоугольники и звёзды. Теперь начерченное в воздухе было особыми древними печатями врат, которые словесному описанию не поддаются, но содержат в себе обилие линий, точек, углов, окружностей, колец и прочих художественных элементов, объединяющих миры реальности чрез магию символов.
Сейчас я слышал голоса убиенных им молодых людей. Парни и девушки взывали к отмщению, желали его крови и мучительной медленной смерти. Они завещали самих себя тому, кто выполнит их просьбу. Они надеялись на великодушие того бога, который будет способен воплотить их месть, уничтожив бессердечного убийцу.
Их вой и вопли ласкали мою душу. Это было сравнимо с пением лесных волков, воющих в промёрзлых глухих лесах на мою ненаглядную Богиню. О да, всё громче и надрывистей! Эти стоны боли, эти звуки страданий и пережитого ужаса! Вот она! Настоящая музыка тьмы, леденящая душу, пробирающая до костей, впивающаяся морозными иглами, трепетно разливающаяся и внутри, и снаружи!
Они молили всех, а он в это время молился на Луну. Меня даже терзало некое чувство ревности от наглости колдуна вот так, с такой небрежностью и неточностями, сквозь обряд, полный постыдных нелепых ошибок, смевший, тем не менее, разговаривать в сияющим ликом небес.
Дух Луны, помни! Нанна, Отец Звездных Богов, помни! говорил он вновь так громко, как мог своим медным гулким тембром.
Во имя Договора, подписанного меж Тобой и Родом Человечьим, Аз взываю к Тебе! Внемли мне и помни! Из Врат Земли аз взываю к Тебе! Из Четырех Врат Земли Ки аз молюсь Тебе! О, Владыка, Первый средь Богов, коего возносят как на небесах, так и на земле! Владыка Нанна из Рода Ану, Внемли мне! он, несомненно, молился теперь конкретному лунному божеству.
Первейшему из них, которому не гнушались поклоняться ещё предки лемурийцев, дабы Луна светила им с неба. Эти верования дошли сквозь эпохи до Аккадии, сохранив огромное количество текстов и легенд. И по сей день их наследие живёт, а колдуны, шаманы и жрецы всё ещё пробуют проводить магические церемонии и ритуальные чародейства, взывая к старым богам.
Владыка Нанна, окрещенный Син, Внемли мне! взывал к Луне этот человек, Владыка Нанна, Отец Богов Ура, Внемли мне! Владыка Нанна, Бог Блистающей Короны Ночи, Внемли мне! Царевозводитель, Прародитель Тверди, Даритель Златого Жезла, Внемли мне и помни! Величественный Отец, Чьи помыслы лежат вне разуменья как богов, так и людей, Внемли мне и помни!