И все-таки в час роковой у черты,
Мне снова приснится поэт и учитель,
Его воскресить попытаешься ты,
И вряд ли получится это, я знаю,
Сегодня я старше и даже сильней,
И только шагает по самому краю
Душа среди звезд и стихов и огней.
И то, что никто не вернулся оттуда,
И то, что мы все соберемся туда,
Я знаю, мой ангел, но хочется чуда.
В контакте остаться, и ждать их всегда,
Уходят легко, не желая прощаться,
И Демон взирает с немой высоты,
Мы только цветы запоздалые счастья,
Лишенные почвы, мы только цветы
Та скрипачка
Девочка смотрит в небо,
В футляре притихла скрипка,
И свет фонаря так немо
Осветит ее улыбку,
Он снился ей прошлой ночью,
Он снова придет послушать,
И кажется странными очень
Те строчки запавшие в душу
Да, это был точно Шнитке,
Ей так хотелось в тот вечер,
В чудесной его улыбке
Растаять до новой встречи.
Но ангел сказал, он умер,
Ушел по лунной дорожке,
И вечером или утром,
Ей было грустно немножко.
Он часто потом ей снился,
Во сне она улыбалась,
И с ними был третий Шнитке,
И нежность тогда рождалась.
Она подарила крылья
Скрипачке и в том отрада,
По лунной дорожке с ними
Шагала она куда-то,
Жила в ожидании встречи,
И те вечера любила,
Играла им каждый вечер,
Земли не касаясь, парила.
И свет фонаря так немо
Осветит ее улыбку,
И Девочка смотрит в небо,
В футляре притихла скрипка.
Музыка Шнитке
И музыка Альфреда Шнитке
Пугающе бездонна так
И. Царев Скрипачка
В той музыке была такая сила,
Такой порыв, такой прорыв внезапный,
Что в мир страстей она нас уносила,
С каким-то демоническим азартом,
Она жила, она существовала,
В порывах ветра, в рокоте волны,
Когда ее скрипачка исполняла,
И видела те радужные сны
И вдруг все темным стало на закате,
Какая-то немая чернота,
В той музыке, и силы нам не хватит,
Взгляд оторвать от кисти и холста.
И сон, и стон, восторги и проклятья,
Все было там, все таяло вдали.
И разжимались сильные объятья,
Роптали души о земной любви.
И розы, словно слезы Афродиты,
Теряющей Адониса опять.
И были все пути туда закрыты,
Но музыка могла еще звучать.
В единой боли и немом порыве
Среди грозы, и тишины ночной,
Она нас точно делала счастливей,
Желанней в этой суете земной.
Да, в мир страстей она нас уносила,
И оставалась в городе иллюзий,
Где все еще бессильная парила,
И удивляясь, застывали люди.
И ангелы беспечные парили,
И были боги и родней и ближе,
Когда мы в эмпиреи уходили,
И поднимались в небеса все выше
Три поэта на том берегу
Три поэта на том берегу
Да, только что вышел свежий номер журнала «Дальний Восток», так мы с Царевым там рядом. Как братья.
Михаил Анищенко-Шелехметский 27.10.2012 18:03
И, так печально устроен этот мир, что судьба Поэта, как правило, только и начинается после смерти носителя Дара. И потому именно сейчас так важно каждое слово об Анищенко. Чтобы не дать тьме забвения завалить, затоптать тот свет, который вложил Михаил в свои строки. И.Ц.
Игорь Царев 09.12.2012 00:28
Какая компания нынче сошлась за рекою
И. Царев
Да там за рекою сидят у костра и смеются,
И спорят о том, что не сбудется больше у нас,
Стихи совершенные снова в тумане прольются
Как вина грузинские, и замирает Пегас,
О чем Михаил говорил и что Игорь ответил,
Отсюда не слышно, я просто смотрю и молчу.
Уносит куда-то их речи порывистый ветер,
К костру бы присесть и послушать, но мимо лечу
Мне надо проснуться и снова в реальность вернуться,
Мне надо поведать о встрече внезапной родным.
Они провожают и машут, с снова смеются.
Давай, возвращайся, становий мерещится дым.
Конечно, вернусь, разыщу их в безбрежном просторе,
И Омский бродяга поведает нам о былом,
Вся радость земная и все неизбывное горе,
Устали скитаться мы в мире жестоком, чужом.
Троянская битва опять зазвучит, и польется