Получится, ответила Мэрисса. Он же Надежда Мира.
3
Когда я вышел из умывальни, в спальне меня ждал слуга, держа на вытянутых руках разглаженный парадный костюм: пиджак, похожий на урезанный фрак и узкие брюки с подворотами, которые придавали им вид хипстерских джинс, несколько лет назад такие носили все модники моего мира.
Великая госпожа Мэрисса Нрия уже переоделась в длинное белое платье с патриотическими красными узорами, похожими на белорусские. Тёмные волосы заплетены в косу и собраны в кольцо на голове.
Она сидела в кресле, выпрямив ровно спину, изогнув стан, подчёркивая его соблазнительное совершенство. При этом энергично полировала ногти тряпочкой серебряная пыль блестела в лучах утреннего солнца.
Я взял вешалку с одеждой у слуги и выпроводил его. Ненавидел одеваться при помощи слуг.
Судя по нашим нарядам, ждём на завтрак гостей из Воеводства? спросил я, протискиваясь в узенькие брючки.
Да.
А судя по запаху жареного мяса на завтрак, будет сам воевода Назждва?
Да.
Опять будет награждать меня медалями?
Скорее всего. А ты опять чем-то недоволен?
Ты же знаешь, что я уважаю Енавскую Державу не больше Халидейского Союза. И медалей не прошу.
Знаю, сдула с ногтей серебряную пыль Мэрисса. И меня это сильно ранит. Как можно сравнивать мою честную Родину и гадкое гнездо недобитых чудовищ из Союза?
О, поверь мне, можно.
Оторвавшись от созерцания полированных бугров серебра на ногтях, Мэрисса подняла на меня взор чёрных глаз и захлопала густыми ресницами:
Умоляю, на этот раз придержи мнение при себе? Ты, конечно, Надежда Мира и всё такое, но за хулу на Державу сошлют в Срамные Луга даже тебя.
Глядя на эту красавицу с фигурой молодой инструкторши по аэробике, сложно поверить, что недавно она, облачённая в старинные доспехи семьи, ползала по грязному лесу, скрываясь от вражеских разведчиков и магоборцев. При этом тащила на себе тяжёлое копьё Матери-Кочевницы и сундук сменных кристаллов для его наконечников.
А потом эта прелестница сбила несколько боевых аэропланов, рискуя оказаться под огнём артиллерии противника. И всё ради того, чтобы выиграть время для моего колдовства.
Отбросив рубашку, я порывисто подошёл к Мэриссе и взял за подбородок. Помня о том, что я ненавидел местную косметику, она использовала для покраски губ лишь незначительное количество красного сока ягод.
Стерев большим пальцем краску с её губ, я наклонился и поцеловал их. Горький сок всё равно попал мне в рот. Но это было даже немного приятно. Хотя из истории Державы я знал, что в дворцовых переворотах аристократические красавицы нередко убивали свои жертвы, намазав губы ядовитым соком.
Я рад, что ты жива, сказал я, отрываясь от горьких губ.
На всё воля Енели, ответила Мэрисса.
Встав с кресла, она тоже схватила меня за лицо и поцеловала. Тогда я поднял её на руки и, неловко переставляя ноги, стянутые дурацкими брючками, заковылял к кровати.
Но воевода Назждва ждёт нас в гостиной.
Подождёт, не развалится, ответил я, стягивая с неё белорусское платье.
Он хочет сказать что-то важное, сказала Мэрисса, помогая мне вылезти из удушающих брюк.
Нет ничего важнее нас с тобой сейчас.
Это о той книге, которую ты ищешь «Сказание Семилуний» или как-то так.
«Летопись Закрытых Семилуний»?
Да, точно.
На секунду я перестал ласкать её тело и замер. Потом мотнул головой:
К Хенам все книги.
Если бы кто-то наблюдал за нами со стороны (а слуги в крепости нередко это делали), то решил бы, что мы торопились поскорее закончить, чтобы не заставлять ждать воеводу Назждву.
Но страсть это всегда скорость. После того риска для жизни, который мы испытали в лесу возле базы, любовь горела ярче и быстрее.
Мэрисса переодевалась в другое платье и ворчала:
Не мог аккуратнее что ли? Изорвал всё А платье стоило как сто твоих фотоаппаратов.
Но голос её звучал довольно. Я тоже был доволен собой. Любовь лучший способ отогнать мысли о вчерашнем дне.
Сколько людей погибло от Яростного Гиганта? Тысяча? Две тысячи? Конечно, воевода Назждва сейчас расскажет мне, у него есть информация о потерях противника.
Но сколько себя не накручивал, особой жалости к погибшим халидейцам я не испытывал.
«Неужто я превращаюсь в монстра? То есть в Державного патриота?» подумал я.