Всё, всё, хватит заливалась от смеха Ольга Дмитриевна.
Служанка подскочила к ней, обняла за плечи и прошептала со слезами радости на глазах:
Голубушка моя, я готова так хоть вечно ходить, лишь бы слышать вас заливистый смех! Милая моя, родненькая!
Вдова вдруг осознала, что сейчас впервые засмеялась со дня гибели мужа. А ведь она всегда слыла хохотушкой в семье, приветливая улыбка редко сходила с лица.
Но теперь жизнь изменилась. Она поделилась на «до» и «после». Как теперь жить дальше? Вести себя скорбно «на людях», как это делают светские вдовы, а втайне от всех вести праздный образ жизни? Или стать отшельницей, уйти в своё горе и закрыться от мира? Ей больше нравилось второе. Как жить?
Соня смотрела так ласково, как маленький ребёнок смотрит на маму. Так Андрюша смотрел на Ольгу, когда впервые открыл глазки. Подумала о детях. С кем и как будут жить её мальчики, если она закроется от мира? С родителями мужа? Но они уже в возрасте. А у мальчиков всё только начинается. Петя прав, им нужна мать.
Хорошо. сказала она, глядя на портрет мужа Я сделаю так, как ты хочешь.
Соня испуганно отскочила от неё, перевела взгляд на портрет и перекрестилась.
Акт 4. Табор
Макар высадил путешественниц прямо на обочине. За поворотом шла прямая дорога к расположению табора, а здесь деревья вдоль дороги закрывали обзор.
Жди здесь коротко бросила Ольга Дмитриевна Макару.
Макар молча кивнул. Соня уже бежала впереди хозяйки, поэтому Макар лишь махнул вослед. Конь хотел, было, пойти за двоими красавицами в ярких юбках, но Макар остановил его и отвёл в сторону от дороги пастись на траву.
Табор расположился на лугу. Кибитки и шалаши стояли широкой подковой, в центре которой горел большой костёр. Пела девочка, ей аккомпанировали гитара и скрипка. Издалека Оленька видела женщин и детей, которые что-то делали подле костра. Она вдруг начала говорить Соне какую-то ерунду, да ещё с цыганским акцентом, вставляя словечки на их языке. Та даже рот раскрыла от удивления и замедлила шаг.
Ыды давай, чё встала! Всю правду расскажу, дай погадаючто было, что будет. Скидывай башмаки! Быстро Ольга Дмитриевна была так убедительна, что Соня сняла обувь и спрятала её в свой узелок. Так же поступила и новоиспечённая цыганка. Затем она подняла с дороги землю и хорошенько выпачкала ею одежду и лицо Сони.
Ох, Ольга Дмитриевна, как же я вас, оказывается, плохо знаю! Вы ещё и актриса прекрасная промямлила Соня сквозь зубы.
Это для правдоподобности ответила хозяйка своим голосом А ты будешь молчать. Скажем, что ты немая. Слышать слышишь, а говорить не можешь бормотала она, натирая себя очередной порцией грязи.
Соня просто кивнула. Вдруг сзади к ним подошёл красивый черноволосый юноша в красной рубахе и с кнутом в руках. Оленька поздоровалась с ним по-цыгански, рассказала ему грустную историю о том, что они отстали от своего кочевого табора.
Молодой цыган что-то спросил у Сони. Было видно, что она ему понравилась. Но "великая актриса" объяснила, что сестра немая. Улыбка спала с лица юноши. Его чёрные глаза округлились и смотрели на Соню участливо и даже ласково. Он спохватился и повёл незваных гостей к очагу.
Мужчин в таборе было мало. Женщины и девочки-подростки готовили обед, остальные разучивали песню для выступления. Девчонка постарше пела, а два мальчика ей подыгрывали.
У самого младшего, лет семи, никак не получался пассаж на скрипке. Он постоянно останавливался, сердился на себя. И приходилось всё начинать заново. Уже все женщины начали обращать на него внимание, ругать его по-цыгански. Мальчишка чуть не плакал. Но рядом не было отца, который мог показать ему как правильно.
Оленька взяла у цыганчонка скрипку, присела на корточки и сыграла его пассаж в медленном темпе так, чтобы малыш мог его запомнить и повторить.
Мальчишка радостно размазал по своему лицу слёзы, кивнул чёрными кудряшками и так же медленно сыграл пассаж. Всё получилось. От удивления он громко хрюкнул и улыбнулся. Все вокруг засмеялись.
А юный скрипач сыграл ещё, и ещё, и ещё раз. С каждым разом он играл всё уверенней, постепенно увеличивая темп. Получилось! Дети исполнили песню на «Ура»! Матери и гостьи аплодировали стоя.
После такого фурора никто уже не сомневался, что незваная гостья «своя». Цыганки напоили чаем и, слово-заслово, история за историей, рассказали про тот злополучный вечер в трактире.