Пол! пророкотала Баба Адуня.
В. замешкался. Пол? А что, у кого-то есть сомнения? Но он прокричал в ответ еще громче:
Мужской!
Возраст!
Тридцать лет!
И так В. и Баба Адуня еще долго орали друг на друга, выясняя все подробности, касающиеся личности В., такие как семейное положение, место последнего проживания и прочее. Причем В. заметил, что каждый его ответ Баба Адуня записывает на отдельном листе бумаги. В. достаточно успешно справлялся со всеми вопросами, пока Баба Адуня не ляпнула:
Куда Дундук ходил?!
В. ошалел и брякнул первое, что на ум пришло:
В Киев!
Баба Адуня старательно записала и этот его ответ, а потом продолжила допрос тем же голосом простуженного отставного майора:
Где брюкву зайцы выхолащивали?!
В. отвечал ей в том же тоне:
На поляне в лесу!
Что вертлявей всех юлится в море?
Осьминог!
Если эмаль эссенцию погубит, что получится?!
Мороженое!
Кто лепит сало, корнями маясь?!
Продавец!
Зачем буря курицами шьется?!
Занадом!
Приставь тыкву к ноге, тюльпан к таксе, орангутанга к малине, где выходит?
На такой вопрос В. прокричал в ответ что-то уж совсем неприличное, но Баба Адуня и бровью не повела, записала и этот его ответ на отдельной бумажке.
Вопросы сыпались на В. градом. Вскоре весь стол был завален бумагой, а у В. и Бабы Адуни покраснели от напряжения лица. Баба Адуня кинула перо на стол, достала из кармана платок и утерла им лоб под шлемом.
«Дурдом!» думал В., опасливо косясь на Бабу Дуню. Леяна не проявляла особого интереса к тому, что творилось за столом, она по-прежнему смотрела в окно, оставаясь невозмутимой.
А кот пристально и надменно глазел на В., время от времени зажмуривая один глаз. И В. казалось, что рыжий разбойник усмехается в усы и думает: «Тоже мне балбес! Не знает даже, кто лепит сало, корнями маясь, не говоря уже об юлящихся в море».
Между тем Баба Адуня извлекла откуда-то моток веревки и подступила с ней к В. Она грубо взяла В. за шиворот и поставила его прямо перед собой. Отметив веревкой расстояние от кончика носа В. до внешнего края его глаза, она вытащила из кармана ножницы, обрезала веревку и кинула обрезок на стол. Такая же процедура была проделана над бровями, ушами, губами В., и вообще вся его голова была перемерена веревкой вдоль и поперек.
Та же участь постигла и остальные части тела В. Баба Адуня мерила и мерила В. на все лады, пока над горой бумаги не вырос целый ворох веревочных обрезков. В. устал стоять, а старуха все прыгала вокруг него, бормоча под нос: «Карету на паперть восемнадцати сорока лозой панаму» и еще какую-то чепуху.
Она извела почти весь моток веревки, плюхнулась на табуретку и принялась разгребать мусор, громоздившийся огромной кучей на столе. Баба Адуня рассматривала веревки и листки бумаги на свет, даже пробовала их на вкус, слюнявя кончики, наматывала обрывки на пальцы. Она с головой ушла в это занятие.
Спустя некоторое время она вспомнила о В., подняла на него глаза, оглянулась на Леяну и сказала прежним немощным старческим голоском:
Тут нужна твоя подпись, касатик, из вороха бумажек Баба Адуня достала одну и показала ее В.
Ну давайте ручку, я подпишу, пожал плечами В.
Живая подпись нужна, касатик, отвечала старушка. Протяни-ка руку.
В. доверчиво протянул Бабе Адуне свою руку, а она внезапно невесть откуда достала огромную иглу, уколола ею палец В. и быстро вытерла его палец бумажкой.
Ай-ай-ай! закричал В., но сопротивляться было уже поздно.
Баба Адуня кинула листок с кровью в ворох бумажек и все перемешала. А В. в это время с досадой потирал уколотый палец.
Идите-ка пока на кухню, касатики, а то мне еще тут Баба Адуня развела руками над столом, демонстрируя объем предстоящей работы.
Леяна кивнула и поплыла прочь из комнаты. За ней пошел и В. Кот увязался за ними.
Глава 8. Неудачный побег
На кухне их встретила большая выбеленная мелом и пышущая жаром печка. Здесь тоже был стол с табуретками, на которые они и уселись.
Интересный бытовой прибор, неловко пошутил В., указав на печку.
На что Леяна серьезно ответила:
Самые вкусные пироги пекутся именно в нем.
С этим я полностью согласен, кивнул В. и ухватил с тарелки солидный кусок пухлого пирога. Компенсация за ущерб моему пальцу, ухмыльнулся он.
Кушай на здоровье, сколько хочешь, мило улыбнулась Леяна.