Мальчишки молча переминались с ноги на ногу.
Мосцепанов взял в руки листок бумаги, исписанный каллиграфическим почерком, посмотрел на учеников ничего не выражавшим взглядом.
Ну, раз все в сборе, сказал Мосцепанов, объявляю вам решение хозяина нашего, господина Демидова. На весеннем караване отправляетесь вы в Петербург, а через него во Францию. Так что даю вам два дня на сборы и прощание с родными. В Усть-Утку поедете заранее. Скоро уже лёд на Чусовой вскрываться будет.
Сообщение подростков не обрадовало, но и высказывать возражения они не собирались. Кто ж рискнёт сопротивляться воле всемогущего Демидова?
Можно сегодня уйти? уточнил Илья, приняв факт как данность судьбы.
Вам с Густомесовым можно и сегодня, у вас родители здесь, в Тагиле живут. До ночи успеете. А Сохнин завтра с утра пойдет
Ванька Сохнин, у которого из родных были только дед с бабкой, наморщил лоб, сказал с обидой:
Я дедову заимку и ночью найду, не маленький.
Мосцепанов, с заметным равнодушием ответил:
Ну, коли не боишься, иди в ночь. Потом, словно спохватившись, сказал:
И вот ещё что. Учиться в Париже будете, а караван полгода идёт Ведь забудете всё, ленивцы, а хозяин вас по прибытии сам захочет экзаменовать по языку. Я распоряжусь, чтобы вам учебники выдали Будете на караване повторять и между собой на французском говорить. А караванный за вами присмотрит.
А к-как там, в П-париже? робко спросил Федька. Для него лишнее слово было поступком героическим. Он немного заикался, стеснялся этого, а суровые одноклассники дразнили его и за робость, и за дефект речи. Когда он появился в Выйской школе, то нашел в Илье своего защитника. Дразнить стали меньше, но говорить от этого Федька всё равно не стал больше.
Мосцепанов, нервно перебиравший бумаги на своём столе, поднял голову, посмотрел из-под седеющих бровей на отроков, ответил:
В Париже? и голос его чуть дрогнул, теплее, чем на Урале И резко закончил разговор:
Чего застыли, идите, собирайтесь.
Как только мальчишки оказались в коридоре и первый шок от услышанного прошел, Швецов мечтательно сказал:
Мы сможем увидеть пол-России, поплывём по Каме, по Волге!
Ванька посмотрел на приятеля как на сумасшедшего и заявил решительно:
Сбегу я. Мне Париж без надобности, а деда с бабкой одних оставлять не хочу.
Швецов урезонил:
Ты подумай, что с ними сделают, если сбежишь! Запорют до смерти, чтобы другим неповадно было детей своих скрывать от учебы за границей вот и вся недолга. А если поедешь, то через несколько лет вернёшься домой, сможешь им помогать.
А они доживут? Дождутся?
Да они ж у тебя не старые совсем, влез в разговор, слегка заикаясь, Федька. Е-если дед один на лося х-ходит, значит, силы ещё е-есть? Да и б-бабка Лукерья го-оразда ругаться. Если бы немощная была, могла б так орать?
Да ты откуда знаешь? Удивился Сохнин, знавший, что Федька стесняется своего заикания и предпочитает при разговорах присутствовать молча.
Батька мой сказывал. Справляясь с заиканием, продолжал Густомесов. Видимо, общее волнение из-за предстоявшей поездки и его вывело из молчаливого состояния. Он в господский дом дрова привёз, разгрузил, куда приказчик сказал. А бабка твоя ка-ак налетела на энтого приказчика, что мол, эти дрова ей нужны б-были, для кухни, печь топить, расстегаи печь, а теперь из-за того, что дрова не там сгрузили, у неё расстегаи перекиснут. Жуть, г-говорит, как ругалась.
Тихо переговариваясь, мальчишки вошли в большую комнату, которая служила ученикам заводской школы и спальней, и местом для приготовления уроков. Там их уже ждали однокашники, узнавшие о новости от надзирателя.
Мы не увидимся больше? спросил кто-то из учеников.
Почему не увидимся? отвечал Илья. Мы к утру четверга тут должны быть. Мосцепанов сказал, что ради такого дела нас сам в Усть-Утку доставит.
Не дожидаясь ужина, который не сулил ничего хорошего, кроме перловой каши на воде, трое подростков отправились по домам, где их в понедельник, в начале рабочей недели, никто не ждал.
Проводы
Илья был старшим сыном литейщика[5] Черноисточинского завода[6] Николая Швецова. Отец Фёдора Густомесова работал приказчиком на Выйском медеплавильном заводе[7], а Иван Сохнин был сиротой, отец которого погиб во время весеннего сплава «железного» каравана по горной реке Чусовой.