И самым тесным образом с этим расширением поэтического «Я» связана проблема эволюции всего творческого пути Т. М. Батуриной. Это органичное обращение поэта к русскому православию. Оно чувствуется, например, в программном стихотворении «Лицо приближу», где ясно видно, что усилия поэта обрести утраченное позволяют найти нечто большее:
Что нам делить?
Остался лишь осколок
Былого, словно зеркала кусок,
И даже он заранее расколот,
И трещина бежит наискосок!
Возьму осколок на единый миг
Быть может, в нём жива былая сила?
Лицо приближу, а увижу Лик
Православие навсегда входит в поэзию, прозу и саму жизнь Т. М. Батуриной, обретая метафизическую плоть и творчества, и жизни Вот как пишет об этом автор в очень важном для него автобиографическом эссе «Свеча Православия»: «Что значит вера? Это Божий дар. Счастлив тот, кто получил его во младенчестве. Счастливы и те, кто обретает это дар в зрелости, в старости Кто обретает! Вера есть свидетельство человеческого стремления к полноте собственной личности, ибо говорит о существовании духовной субстанции души, духа. Проявления этой субстанции как бы неизвестны, потому что не фиксируются физическими органами чувств, но есть другие: зрение, слух, осязание духовные, они всё более и более открываются.
Иногда даже говорят: этот человек открытый, а тот закрыт». Эволюция лирического «Я» поэта во многом связана с этим раскрытием духовных органов зрения, обретением новых чувств, новых возможностей видеть, слышать и осязать то, что прежде оставалось незримым и тайным, говорить с теми, кто, казалось бы, не может проронить ни одного слова
И здесь мы вновь сталкиваемся, но уже на ином духовном уровне, с главной темой поэта. Преображение языка, всех чувств и самого существа творца транслируется на внешнее пространство страны (в этом смысле особенно важным представляется стихотворение «На просторах малых родин») и даже мира в целом. Причем тема Возвращения теперь получает новое звучание и из интимно-личностного регистра переходит в профетическую тональность. Идея воскрешения утраченного рая получает иное пространство для реализации это уже весь универсум в целом, в самой ткани которого свершаются библейские пророчества. Показательно при этом стихотворение «Книга бытия» с его центральным символическим образом Сердцеведца, связывающего всех живущих и ушедших и вся прошлое и будущее сокровенным вечным Словом:
О многом забываю в простоте,
Любя в судьбе троящуюся точку,
Но всякий раз к незримой бересте
Писец незримый приживляет строчку.
Привьется иль отторгнется привой?
Одно из двух, но выболит до сердца
И, может быть, обрáзится листвой
Под солнечным приглядом Сердцеведца.
Так личная судьба становится судьбой всей страны и даже мира, и наоборот в метафизическую ткань универсума оказывается навсегда вплетена индивидуальность поэта. Поэтому у Т. М. Батуриной есть две биографии. Первая это видный всем жизненный путь: учеба в 56-й и 14-й волгоградских школах, нефтяном техникуме, Волгоградском педагогическом институте, работа химиком и журналистом, первые сборники стихов, первое литературное признание, поэтическая и общественная известность, блестящая защита диссертации И вторая незримая, неосязаемая, неукладываемая в скупые ряды строчек в документах и в какой-то степени более «подлинная» судьба: судьба ищущего и пытающегося сохранить найденное человека, судьба поэта, навсегда вписанная в общую метафизическую боль страны и мира, судьба творца, нашедшего слова для разговора с теми, чьи голоса становятся всё глуше и глуше
Есть у Т. М. Батуриной стихотворение, которое вбирает в себя всю суть её поэзии и её извечных поисков «последних смыслов». Это стихотворение называется «Ясный колодец», и совсем не случайно оно отмечено самим автором в сугубо формальном ключе оно написано несвойственным для поэзии Т. М. Батуриной «белым стихом». В основе этого стихотворения лежит важнейшая для автора символическая метафора возможность вновь увидеть ушедших в фокусе особого духовного зрения, собрать их в единой точке метафизических епифаний в ясном колодце Любви:
На дне любого колодца
Живут лица людей,
Когда-то заглянувших сюда.
Так я увидела бабушку,
Которая ушла до моего рождения.
А теперь рядом с её ясностью
Светится лик моего деда.
Однажды я привела сюда сына,
Напоила живой водой,
Чтобы познал он удаление жажды,
Чтобы потом без меня
Долго ведал судьбу.