Просто в ту осень, в первые недели моего второго класса, один одноклассник сделал мне подножку в школьном коридоре.
(Мерзавец которого никто из дирекции не подумал как следует наказать за членовредительство! давно умер. Но разбитое колено до сих пор напоминает мне о нем перед каждой сменой погоды.)
Почти всю первую четверть я провел в гипсе.
Мог или лежать или шкандыбать с одной негнущейся ногой, но сидеть было очень неудобно.
И потому мама заботясь о моем зрении и не позволяя лежа ни читать, ни тем более писать! сама сделала эту запись под мою диктовку.
* * *
Так получилось, что свои литературные опыты я начал именно с прозы.
И хотя в 1976 году, в 10-м классе
(Глупо влюбившись в невыносимо красивую девочку из 9-го класса, имевшую лицо девы Марии и красное платье в мелкую черную клетку стянутое в талии и имеющее длину ровно такую, чтобы наивыгоднейшим образом продемонстрировать неземную красоту ее икр)
Хотя 10-м классе, уже готовясь к экзаменам на аттестат зрелости, начал писать стихи, все-таки навсегда позиционировал себя именно прозаиком.
Но имманентная склонность к стихотворчеству отразилась в стилевых предпочтениях, которые когда-то очень точно выразил замечательный художник и умный человек Иосиф Гальперин:
«В прозе работает каждое слово, в стихах каждый звук.»
* * *
В 1976-1984 годы я подобно любому юноше из культурной семьи! писал то сомнительные философские трактаты, то мемуары глубиной в пару лет.
А в 1984 сотворил свое первое серьезно спланированное произведение роман «И буду жить я, страстью сгорая».
Позже из него получилась «Высота круга» о том написано в мемуаре «Москва Санкт-Петербург».
Развился как поэт и ощутил себя прозаиком я не в Уфе, а в Ленинграде, где провел 8 лучших лет своей жизни.
С 1976 по 1984 сначала студентом, потом аспирантом математико-механического факультета Ленинградского университета.
Увы, чертова судьба вынудила меня вернуться к черту в эту чертову Уфу.
3
Задыхаясь от духовной и душевной пустоты в своем «родном» городе, осенью 1985 года я пришел в «Школу репортера» при популярнейшей городской газете «Вечерняя Уфа», выходившей чудовищными для тех дней тиражами по 100 000 экземпляров.
* * *
Заведующая отделом писем Лилия Оскаровна Перцева, в течении нескольких лет подряд набиравшая эту самую школу курсы внештатных корреспондентов, на которых в значительной мере базировалась газета приняла меня очень благосклонно.
Моя «конкурсная работа» статья о проблемах свободного времени, написанная от тоски по бальным танцам, которые пришлось оставить как и все прочие детали своей культурной жизни! по возвращении из Ленинграда, была напечатана как образец.
* * *
Правда, в заголовке редактор, ничтоже сумняшеся, исправил на свой лад точную, ритмично-аллитеративную цитату из Пушкина «Паркет трещалпод каблуком».
Очень скоро я понял, что журналисты при всей кажущейся продвинутости очень ограничены и в общем малообразованны.
Однако это не мешало мне любить свое побочное занятие и своих хоть и внештатных, но все-таки коллег.
* * *
Например, в моей памяти навсегда остался заведующий отделом спорта Юрий Федорович Дерфель.
Бывший спортсмен, великолепный журналист, глубоко культурный (без всяких шуток!) человек, виртуозный матерщинник и страстный любитель жизни
Однажды он попал в больницу.
В те советские еще времена продолжалась привычка навещать больного сослуживца.
Тем более, что в тот момент завотделом расстался с одной из супруг и был лишен женской заботы.
Одна из молодых сотрудниц корреспондент отдела писем, неимоверно фигуристая девушка Ирина К. взялась организовать визит, позвонила в стационар, сумела вызвать Дерфеля к сестринскому телефону и спросила:
Юрий Федорович, мы в вам собрались; чего вам вкусненького принести?
Да ничего не надо приносить, ответил матерый журналист. От твоей попки откушу кусочек, мне будет достаточно!
И был 1 000 раз прав: то место Ирины К. казалось аппетитнее, чем даже торт «Прага» в исполнении ресторана «Метрополь».