Не извольте беспокоиться, господа купцы. Я к дисциплине приучен. С рассветом, значит, с рассветом. Посижу тут, подожду. И он махнул рукой, подзывая полового.
В дверь дома, где снимал комнату отец Ермолай, громко и сильно постучали. Старая хозяйка, вдова отставного вахмистра пограничной стражи, с кряхтеньем поднялась и, шаркая босыми ногами, подошла к маленькой лампаде, что горела под образом Дракона Хранителя.
Кого там нечистые носят по ночам? недовольно проворчала она и направилась к входной двери. Там остановилась и спросила: Кто?
Открывай. Свои.
Свои по ночам спят
Святая инквизиция к отцу Ермолаю.
А утра дождаться нельзя?
Утром ты, старая, уже будешь гореть на костре, если не откроешь.
Да открываю уже, открываю! засуетилась старуха.
Она отодвинула массивную щеколду, и тут же дверь от резкого рывка распахнулась. На пороге стояли двое мужчин инквизиторы в красных мантиях, выглядывающих из-под дорожных плащей.
Ермолай здесь? спросил один из них, с волосами до плеч и неприятным холодным взглядом.
Здесь. Где же ему еще быть, господа. Проходите. Она посторонилась.
Отведи нас к нему! приказал тот же инквизитор.
Меченосец веры лежал на неразобранной кровати, полураздетый, в одном сапоге, и храпел, наполняя комнату вонью дешевой самогонки. Старуха подошла и осторожно стала будить постояльца.
Вставай, сердешный. За тобой пришли Видать, много нагрешил
Уйди, бабка. Мы сами его разбудим, проворчал длинноволосый инквизитор.
Старуха охотно бросила дело побудки отца Ермолая и быстро ушла. Длинноволосый, не церемонясь, скинул меченосца веры с кровати и пнул сапогом в живот. Но не сильно, а так, чтобы разбудить инквизитора.
Отец Ермолай с трудом поднялся с пола, ругаясь и сквернословя.
Ну, твари! Кто посмел так богохульно обращать ик!.. тисяся с верным служителем матери нашей цер ик!.. кви? Сожгу на хрен Ик! И скажу, что так и было. Отец Ермолай ухватился за спинку кровати, старался удержать равновесие. Удавалось ему это с трудом. Он смотрел на гостей маленькими, заплывшими от пьянства глазками. Первое время он не мог сфокусировать взгляд, моргал и щурился, потирая глаза ладонями. От него далеко несло удушающим запахом перегара.
Длинноволосый поморщился и помахал перед лицом ладонью, отгоняя вонь.
Спился! поморщился и второй инквизитор и сел на лавку.
Кто? Отец Ермолай наконец узнал своих гостей. Облизнул пересохшие губы и, пошатнувшись, ухватился рукой за крышку стола. Я денно и нощно бздю Вернее, бзду Э-э-э Смиренно провожу время в посте и молитве, родя хм бдя над душами грешников Скорбя Ик!.. Ой! Вот А что понадобилась вам, братья, в этом Хранителем забытом месте? Чтоб здесь все передохли.
Бздит он, проворчал длинноволосый.
Кто бздит? Я бздю? Я денно и нощно ик!.. Короче, вот. А? Что вам надо? Оставьте меня. Мне надо исполниться молитвенного духа. Инквизитор оглядел стол и увидел недопитую бутыль самогона. Жадно облизнулся.
Длинноволосый обреченно махнул рукой.
Утром поговорим, произнес он. Пусть проспится, старый пердун. Пошли, обратился он к второму инквизитору, низкому и полноватому.
Тот кинул взгляд на старающегося устоять на ногах отца Ермолая и кивнул. Поднялся с лавки.
Проспись, сказал он, собираясь уходить.
Да я денно и нощно в посте и молитве начал было отец Ермолай, но гости, громко стуча каблуками сапог, ушли. Отец Ермолай протрезвевшим взглядом, не скрывая злобы, смотрел им в спину. Паскуды столичные, прошипел он. Пусть проспится передразнил он инквизитора.
Подходило к концу жаркое, но короткое северное лето. Дни становились короче, а ночи длиннее и прохладнее. Все чаще по небу с востока на запад двигались темные слоеные тучи. В прорехах облаков еще по-летнему сияло синее небо, и лучи местного солнца серебрили гладь реки. Утки и гуси, нагуляв жирок, тысячами перелетали с одного пруда на другой.
Поселок в Черной Пади обстроился, обжился. Рыбы, дичи, грибов и ягод вокруг заставы было множество.
На холме, где Артем убил шамана, пограничники силами крестьян поставили небольшой острог с вышкой. Там, наблюдая за рекой, круглосуточно дежурили бойцы. В случае опасности и приближения лодок дикарей могли зажечь на вышке костер и предупредить гарнизон о надвигающейся угрозе.