Благодарю, детка, я управлюсь.
Чехол с моим платьем внутри лежал на кровати. Рядом сумка с украшениями, трусики и туфли. Серёжа освободил сумку, пока я была в ванной. Не собираясь надевать этот туалет, я было пошла в гардеробную и в раздумье приостановилась: «Что это, предложение продолжить вечер?» Я решила надеть платье.
Против обыкновения волосы легко собрались в высокий хвост, я сложила их по длине втрое и зажала заколкой. Воткнув пику, удивилась получилось не хуже, чем у Даши. Теперь платье, туфли, браслеты. Рассматривая себя в зеркале, я старалась проникнуться настроением платья глаза чуть сузились, на губы легла едва уловимая, чуть снисходительная улыбка, обнажённая шея гордо выпрямилась. «Ну вот, теперь хорошо! удовлетворённо подумала я и вышла из спальни. Твоё молчание, Серёжа, твоё признание! Теперь я знаю, я у тебя не единственная!» Ни страха, ни боли я не почувствовала.
Увидев меня, мои мужчины дружно встали. Паша присвистнул. Я засмеялась и, скользнув взглядом по лицу Сергея, предпочла объятия Андрэ.
Детка, ты объявила войну мужчинам? спросил он. Ты столь восхитительна, что я готов сдаться без боя. Позволь, я поцелую тебя и провожу к столу.
Прищурившись, Сергей проводил нас глазами и повёл к столу Катю.
А потом случилась беда.
Не дождавшись конца ужина, Маша скрылась на кухне. Обеспокоенная её долгим отсутствием, я отправилась на розыски и нашла её пригорюнившейся у стола.
Маша, милая, очень вкусный ужин, благодарю. Ты почему убежала? Обняв за плечи, я заглянула в её лицо и твёрдо заявила: Всё, Машенька, начинаю искать поварёнка. Ты выглядишь уставшей.
Ищи, Маленькая, вдруг согласилась Маша и обречённо махнула рукой. Не справляюсь я, не успеваю, тороплюсь и устаю. Если бы ты с Сергей Михалычем не задержались, то ужин бы пришлось ждать, не поспела бы я ко времени.
Я встревожилась всерьёз не уставший вид Маши, а покорно принятое поражение напугало меня.
Маша, милая, тебе нездоровится? Что случилось?
Да не я, Василич хворает! Днём бодрится, ночью думает, что я сплю, и стонет.
Давно? Стефану говорила?
Три дня уже. Я в первый же день хотела сказать тебе, так он раскричался и запретил. И Стефану говорить запретил. Прополис пьёт да таблетки ест.
Я вернулась в гостиную. Василич из-за стола перебрался на диван, увидев, что я направляюсь к нему, улыбнулся, глаза метнулись в пол, на меня, по сторонам, вновь на меня. Я подошла, наклонилась и коснулась губами его лба кожа была влажной и солёной, но температуры не было.
Что ты, Маленькая? Целуешь никак меня? Давно ты меня не целовала. Он шутил, но усилий, каких стоила ему его шутка, скрыть не мог.
Я оглянулась в поисках Стефана. Стефан уже понял и подошёл без зова; тут же, на диване, он бегло осмотрел Василича и, повернувшись к Серёже, сказал:
Надо неотложку вызывать. Язва, думаю.
Я вновь пошла на кухню.
Машенька, вставай, пойдём собираться. Серёжа неотложку вызывает.
Она побелела; остановившимися глазами глядя на меня, ждала приговора. Тем же будничным тоном я повторила:
Маша, вставай. Пойдём собирать Василича в больницу. Ты-то с ним поедешь?
Она немо закивала, вскочила со стула и кинулась к выходу, остановилась, тоскливым взглядом окинула уставленный посудой стол, махнула рукой и теперь уже окончательно заспешила из кухни и уткнулась в Серёжу.
Маленькая, иди к Василичу, велел Серёжа, принимая Машу в объятия. Ему худо. Стефан запрещает принимать обезболивающие.
Услышав это, Маша тяжело привалилась к Серёже. Я бочком протиснулась мимо них и позвала:
Катя!
Катя тотчас возникла рядом.
Катюша, бери Машу, веди её домой и помоги собраться в больницу тапки, смена белья, предметы гигиены. Катя заспешила обратно к кухне, а я вдогонку прибавила: Для обоих, Катюша.
Весь покрывшись испариной, прижав руку к солнечному сплетению, Василич уже не сидел, а лежал на диване.
Ишь, как ты из-за меня волну хотел он пошутить, не удержал стон и виновато улыбнулся.
Ну что же ты, милый, пугаешь нас? Машу испугал, Катю, меня. Давай я свои ладошки положу туда, где у тебя болит. Помнишь, как я ладошками боль у Красавицы успокаивала, когда она ногу сломала? Сейчас и тебе немного легче станет.
Я встала на колени перед диваном, закрыла глаза, концентрируясь на очаге боли. Энергия легко потекла через руки, и Василич вскоре затих. Он положил свою, всю в узлах мозолей ладонь на мои руки. Я улыбнулась и открыла глаза.