Разве существует еще какой-то?
Я слышал, что его брат также претендует на трон.
Атауальпа[9] всего лишь его единокровный брат; незаконный сын без права наследования. Только снисходительность Уаскара помешала наказанию богов пасть на его нечестивую голову, однако терпению моего повелителя приходит конец.
Ну, исходя из моих наблюдений, твоему повелителю надобно держать ухо востро, поскольку могущество его братца растет.
Не думаю, что это твоего ума дело. Каково твое имя?
Молина Капитан Алонсо де Молина, уроженец Убеды.
Туземец снова какое-то время пытался привыкнуть к диковинному имени, которое только что услышал, и когда, по-видимому, твердо его запомнил, отчеканил в своей характерной бесстрастной манере:
Так послушай меня, капитан Алонсо де Молина, уроженец Убеды Не мне решать, являешься ли ты богом или простым смертным, прибывшим из очень далеких земель, однако кое-что тебе следует усвоить, если ты собираешься жить с нами в мире: верховная власть Инки не подлежит обсуждению, и тот, кто подвергает это сомнению, приговаривается к смерти.
Так и ты послушай меня, Чабча Пуси, курака Акомайо Я прибыл в твою страну, готовый признать власть ее правителя, кто бы он ни был, однако с того самого дня, когда я сошел в Тумбесе на берег, одни говорят мне об Уаскаре, а другие об Атауальпе; одни хотят, чтобы я сопровождал их в Куско, а другие в Кито; одни стремятся поклоняться мне как богу, а другие забить камнями, словно пса Как, по-твоему, я должен себя вести, если вы не показываете мне примера?
Почему ты это сделал?
Что именно?
Остался в Тумбесе, когда твои товарищи вернулись в море.
Испанец долго смотрел на него, с наслаждением почесывая спутавшиеся усы это действие, как он заметил, сбивало с толку безбородых туземцев, и в конце концов лишь пожал плечами и покачал головой:
Что и говорить, хороший вопрос, я и сам себе его частенько задаю заметил он. Какого черта мне пришла в голову мысль остаться в незнакомой стране, когда все, что я люблю, находится далеко отсюда? Он пожал плечами с непритворным безразличием. Я пока не знаю точного ответа, но надеюсь его найти.
Как ты выучился нашему языку?
У тумбесских пленников, которых Бартоломе Руис встретил на дрейфовавшем плоту и привез на остров Эль Гальо. Языки мне всегда давались хорошо. В детстве я выучил латынь и греческий, в юности португальский и итальянский, а уже в солдатах немецкий и фламандский Он рассмеялся. Впрочем, полагаю, что все это звучит для тебя, точно китайский
Курака махнул рукой куда-то за его спину, в точку, где, по его предположениям, находился океан.
Существует много стран за морем, откуда ты прибыл?
Много, ответил Алонсо де Молина. Пожалуй, даже слишком, если судить по заварушкам, которые они устраивают Разве у вас нет соседей, которые говорят на других языках?
Есть, подтвердил инка. Но это всего лишь ауки, дикари без закона, порядка и бога, которые даже пожирают друг друга Несколько секунд он молчал, словно поглощенный какой-то мыслью, которая витала где-то далеко, слегка разгладил край своей туники (этот бессознательный жест он часто повторял) и внезапно, вероятно, приняв решение, чуть ли не прыжком вскочил с места: Пора отправляться, сказал он. Путь неблизкий.
Снаружи было холодно.
Тем не менее на обочине дороги застыли в ожидании десятка два солдат и несколько терпеливых носильщиков, и хотя их бесстрастные лица с орлиными носами и раскосыми черными глазами редко когда выражали эмоции, было очевидно, что при появлении испанца некоторые из них встрепенулись, поскольку ужасающий облик бородатого великана, облаченного в сверкающий металл и вооруженного длинным мечом и «трубой громов», намного превосходил их представление о том, что им когда-либо доведется увидеть.
Алонсо де Молина твердо выдержал их взгляд и повернулся к своему сопроводителю:
А где Динноухий-Узколицый и его люди? поинтересовался он.
Вернулись в Тумбес, резко ответил тот. А «длинноухий», «узколицый», как ты его называешь, это Чили Римак, прямой родственник моего повелителя Инки Советую тебе проявлять больше уважения к лицам, в чьих жилах течет королевская кровь.
Ну, крови у него было мало, парировал Молина, не скрывая презрения. А вот струхнул он не на шутку Ему повсюду мерещились враги, а Хинесильо он к себе даже не подпустил, потому как тот черный