Заводики, цехи, ангары всё это теряется в трущобах города. Дороги частично заасфальтированы, частично забетонированы. Плохие дороги, но всяко лучше грунтовки, которая стремится убить любую, даже самую надёжную подвеску.
Народ
С народом всё в порядке, он здесь всех возрастов и старается на улицах не мельтешить. Либо работает, либо сидит дома. Третьего не дано.
Главное, что бросилось в глаза, это наличие вышек сотовой связи на нескольких особо крупных цехах, а также невыносимо огромное количество проводов и столбов, на которых они висят. Деревьев и зелени в трущобах нет. Либо асфальт и бетон, либо красноватая мёртвая земля. Воняет сильно. Видимо, о канализации никто не задумывается. Уборка мусора не производится. Всё идёт своим чередом, где нагадили, там и осталось.
И кто назвал город Светлым? Или это ирония? Быть может, светлый он только в кавычках.
Моё личное впечатление от города не понравился. Плохой, грязный, наши посёлки намного лучше.
Ну и как тебе? спросил Саня.
Он специально молчал, дав возможность всё увидеть. Проехали мы через центр и движемся в противоположную часть города.
Дыра, ответил я. Самая настоящая дыра, к тому же вонючая Чего воняет так? Канализацию не судьба провести?
Канализация есть, и все остальные блага цивилизации: вода горячая и холодная, электричество, сотовая связь и даже местный интернет. Интернет, Никита! Представляешь?
Представляю, но повторюсь: чего так воняет?
Особенность промышленности, ответил Саня. Тут делают почти всё. Пару месяцев назад производство евроокон начали. Основной источник вони это промышленность. Особенно воняет от пищевой, жара делает грязное дело. Утром ещё болееменее, но днём совсем беда. Уборка города раз в неделю, а надо бы почаще.
Я увидел трёх негров, которые толкают до ужаса загруженные чемто телеги. Рожи удивительно раскрашены, одежды не носят, только набедренные повязки. Идут босиком, даже примитивные лапти не додумались соорудить.
Вот ещё одна причина вони сказал Саня, показав на негров. В своё время недалеко от города открылся портал, и держался почти неделю. Неделю! Судя по тому, что через него пёрли вот такие личности, вход был открыт гдето в Африке. Припёрло достаточно много, сначала по одному выходили, а затем целыми племенами. В итоге получилось около пяти тысяч таких аборигенов. Сейчас их раза в два меньше, кто от заразы всякой помер, кто от тварей местных, а кого местные постреляли, прежде чем общий язык с нашли. Было это лет десять назад, не при мне. Что удивительно, именно у этих негров поразительный иммунитет к местным заразам, они их практически не берут, не то что нас.
Всё потому, что условия существования у них с рождения и до самой смерти далеко не райские, решил высказать догадку я. Там, где они жили раньше, есть такая дрянь, от которой мы загнёмся в течение нескольких часов, а им хоть бы хны. Естественный иммунитет это, Саня И последний вопрос: кто понастроил все эти трущобы?
Они понастроили. Говорят, что это бич, с которым невозможно бороться. Пытались сносить, но новые хибары вырастают как грибы после дождя. Вытурить из города их просто нереально. Причины две: сами не уйдут, и никто не захочет отказываться от рабочей силы, которая принимает оплату едой. На этом всё. Нормальное население живёт в домах и посёлках за чертой города.
Земной Йоханнесбург получается пробормотал я. Но там ситуация пострашнее
Савва остановил свой Ниссан у солидных железных ворот и посигналил. За бетонным забором прячутся три здания, два огромных цеха и двухэтажное административное.
Ворота открыли два похожих, словно близнецы, мулата. Стоило въехать на территорию, и они были закрыты.
Саня облегчённо выдохнул и сказал:
Мы на месте, здесь нас точно не тронут, можем расслабиться.
Савва повёл нас в административное здание. На входе скучает парняга в камуфляжных штанах, с голым торсом и кобурой с пистолетом на поясе. Кто по национальности так сразу и не поймёшь, вроде русский.
Кивнув Савве, охранник открыл дверь. Внутри светло и свежо, кондиционеры трудятся на благо человека, и освежители тоже. Пол устлан серым ковровым покрытием, стены из белого пластика, потолок Армстронг. За стойкой ресепшена сидит стройная брюнетка лет тридцати.
Мы к Сысоеву, а потом ко мне сказал Савва, не обратив на брюнетку никакого внимания. Она его тоже словно не заметила, но в журнал чтото написала.