А твои погибшие спутники? Они все еще были на борту?
Да, они все еще лежали на борту.
Оставались ли на корабле какие-нибудь признаки того, что ты побывал в мятежном мире?
Никаких. Исключая, конечно, мою память.
А как ты узнал, что приближаешься к Родии?
Никак. Массометр показывал, что я нахожусь вблизи планеты. Я вновь воспользовался радио, и ко мне подлетел родийский корабль. О случившемся со мной я в тот же день рассказал тиранийскому Наместнику. Конечно, я не обмолвился ни словом о мятежном мире. Я лишь сказал, что корабль столкнулся с метеором после последнего Прыжка. Я не хотел, чтобы они поняли: мне известно, что корабль может совершать Прыжки автоматически.
Как ты думаешь, известен ли жителям мятежного мира этот факт? Ты говорил им об этом?
Нет, я не говорил им об этом. У меня не было такой возможности. Ведь я пробыл там очень недолго. Я имею в виду, пробыл в сознании. Но мне совершенно неизвестно, как долго я был без сознания, а также что им удалось обнаружить самим.
Байрон размышлял. «Беспощадность» может двигаться со скоростью десять тысяч миль в час. Звезды тяжелые, яркие и неподвижные гипнотизировали Фаррилла.
Он спросил:
Так что же нам делать? Ведь ты не знаешь, где находится этот мятежный мир.
Не знаю. Но я предполагаю, кто может знать. Я почти уверен в этом.
И кто же это?
Автарх Линганы.
Линганы? удивился Байрон. Он когда-то слышал это название, но не помнил, в связи с чем. Почему именно он?
Лингана была последним Королевством, капитулировавшим перед Тиранией. Она, можно сказать, не так порабощена, как другие. Разве в этом нет скрытого смысла?
Возможно, ты и прав, но
Если тебе нужен другой довод, то этим доводом станет твой отец.
Мой отец? На мгновение Фаррилл забыл, что его отец мертв. Он как бы увидел его своими глазами, большого и сильного, но тут же опомнился, и внутри его разлился неприятный холодок. Какое отношение имеет к этому мой отец?
Шесть месяцев назад он гостил при дворе. Я сделал некоторые выводы по поводу его намерений. Кроме того, я подслушал некоторые его разговоры с моим кузеном Хенриком.
Ох, дядя, укоризненно вздохнула Артемида. Ты не имел права подслушивать частные разговоры отца.
Конечно, нет, но это было восхитительно и, как выяснилось, полезно.
Байрон прервал их:
Погоди. Ты говоришь, мой отец был на Родии шесть месяцев назад?
Да.
Расскажи мне о нем. Интересовался ли он коллекцией примитивизма Хенрика? Когда-то ты рассказывал, что у Правителя есть большая коллекция материалов о Земле.
Конечно. Коллекция очень знаменита, и ее посещают многие. В их числе был и твой отец. Да, я помню это очень хорошо. Он провел там почти целый день.
Именно полгода назад отец в первый раз попросил сына о помощи.
Думаю, сам ты хорошо знаком с коллекцией, сказал Байрон.
Разумеется.
Есть ли там что-то, позволяющее предположить, что на Земле существует документ большой военной ценности?
На лице Джилберта отразилось непонимание. Байрон продолжил:
Где-то в последних столетиях доисторической Земли должен был существовать такой документ. Могу сказать только, что мой отец считал его самой большой ценностью в Галактике и самой смертоносной. Я должен был раздобыть его, но мне пришлось слишком неожиданно покинуть Землю, да и в любом случае, его голос сорвался, отец слишком быстро умер.
Не знаю, о чем ты говоришь, взгляд Джилберта был все еще отсутствующим.
Ты не понимаешь. Первый раз отец упомянул о документе шесть месяцев назад. Он должен был узнать о нем именно здесь, на Родии. И ты ничего не можешь мне об этом рассказать?
Но Джилберт только отрицательно покачал головой.
Хорошо, продолжай свой рассказ, бросил Байрон.
Они говорили об Автархе Линганы, твой отец и мой кузен. Из их слов мне стало ясно, что Автарх возглавлял заговор. А потом сюда прибыла миссия с Линганы во главе с самим Автархом. Я рассказал ему о мятежном мире.
Ты только что утверждал, что никому об этом не рассказывал!
Кроме Автарха. Я ДОЛЖЕН БЫЛ знать правду.
Что же он тебе ответил?
Практически ничего. Но для него это явно была не новость. Возможно, он не доверял мне. Ведь я мог работать на Тиранию. Откуда ему было это знать? Но все же он не захлопнул передо мною дверь. Это наш единственный шанс.