Но, при этом Пётр был категорическим противником любой выпивки «без повода», поэтому любил повторять свое излюбленное кредо:
Для пьянства есть такие поводы:
Поминки, встреча, праздник, проводы,
Крестины, свадьба и развод,
Мороз, охота, Новый год,
Выздоровленье, новоселье,
Печаль, раскаянье, веселье,
Успех, награда, новый чин.
И просто пьянство, без причин.
Деньги собрали мгновенно. Замешкался лишь «Луноход». Прозвали его так потому, что на голове у него красовалась гипсовая шапочка с металлическим стержнем для крепления скуловой дуги. Ходил он медленно, осторожно, боясь зацепить «антенной» окружающих больных.
Встал вопрос: кому вязать морские узлы? Из всех присутствующих никто не служил в морфлоте. Опять разгорелся спор, но уже среди рыбаков. Решили для страховки завязывать по несколько узлов. Пяти простыней не хватило, все-таки четвертый этаж. Взяли в соседней палате.
Геннадий со своим сотрясением головного мозга был у «коллег» не в авторитете. Что это за «детская травма» для взрослого мужика? А где переломы? Да и в приемный покой он пришел своими ногами, так как скорая отказалась его везти из дома в больницу, поскольку при осмотре врач нашел у него только пару небольших гематом на голове и шее. На возмущение Геннадия врач скорой помощи недовольно пробурчал в ответ, что с удовольствием отвезет его в травматологию, если он найдет еще двух или трех попутчиков с более серьезными травмами, чем у него. А сейчас Геннадий нуждается только в уходе врача, и чем быстрее и дальше от него уйдет врач, тем ему же будет лучше.
Споры в палате сразу прекратились, как только гонцу предложили предъявить страдающей от похмелья публике убедительные доказательства, если они у него есть, например, переломы ног, чтобы обосновать свое категорическое нежелание «сгонять за лекарством». Крыть было нечем, и Геннадий неохотно стал переодеваться в спрятанную под матрасом «цивильную» одежду.
Отказаться Геннадий не мог, похмелье страшнее любой головной боли и сотрясения мозга. Да и по жизни он был не только добрым и безотказным человеком, но и, по выражению «Лунохода», «простым как фуфайка колхозника».
Проверив крепость и надежность привязанных к батарее простыней, Геннадий смело встал на подоконник. Его темный силуэт промелькнул на фоне ярко-голубого неба и стремительно исчез за подоконником. До земли было не менее шестнадцати метров
Рано утром у входа в реанимационное отделение собралось всё «ходячее» мужское население травматологии. Вышедший к загипсованной и перебинтованной аудитории врач-реаниматолог сообщил безрадостную новость, что Геннадий хотя и пришел в сознание, но после «скоростного спуска» у него переломов стало больше, чем у всех вместе взятых пациентов его «родной» пятой палаты. «Не переживайте подвел итог доктор, тяжело в лечении легко в раю. Когда больной действительно хочет жить медицина бессильна».
«Учитывая, что в реанимации решётки на окнах добавил врач, жить Геннадий будет, вот только вряд ли он или светлый его образ, захочет возвращаться в пятую палату». Но это уже мало кого из болезненной братии интересовало. Все задавали друг другу одни и те же вопросы: «Какой идиот завязал простыни обычным узлом вместо морского? Почему в столь серьезном деле не хватила ума подготовить дублера?
Нахал
Даже вежливость оскорбительна,
если она слишком подчеркивается.
Бальтазар Грасиан
Пояснение к тексту. Миниатюра разделена на две части. В первой буква «р» заменена на букву «л». Из-за дефекта речи у главного героя слово «проза» звучит как «поза». Во второй части все слова без буквы «р». Homo sapiens имеет разум для того, чтобы поделиться им с теми, у кого разума нет. Человек разумный смотрит на окружающее с юмором. Шутки и смех лучшее лекарство от комплекса неполноценности (аксиома 247).
«Л» я не выговаливаю с детства, потому как калтавлю. Отсюда голе големычное и все беды! Алкаша меня зовут.
Я до сих пол со стлахом вспоминаю, как в детском саду «Телемок» влачи-логопеды пловодили коллекцию моей дикции, заставляли клуглый день плоговаливать тлудные скологоволки, изоблажать цоканье копыт, тлениловать алтикуляцию лечи, но всё безлезультатно.
Они мне всю голову плобили своим клейселом Авлолой, октябльской леволюцией и многоклатным повтолением: «На дволе тлава, на тлаве длова», «Солнце светит ялко, всем лебятам жалко», «Ехал Глека челез леку Нил, видит Глека клокодил»! Глех смеяться над влачами, но такие улоки, повельте, хуже голькой ледьки!