Я вошла в комнату. За столом сидела незнакомая женщина лет сорока. Она посмотрела на меня, и я увидела большие теплые глаза на удивительно светлом лице, рыжеватые волосы, собранные в пышный узел.
Здравствуйте, сказала я.
Она чуть улыбнулась и ответила:
Здравствуйте. Вот она какая, Сашенька Борисова. Хорошенькая.
Это Юлия Петровна, наша новая соседка. Будет преподавать в вашей школе литературу, с какой-то особенной, сердечной улыбкой сказала мама. Она была явно очарована гостьей.
Раздался звонок. Я открыла дверь и растерялась: на пороге стоял Борисов. Он что-то буркнул и прошел мимо, а я так и осталась у дверей и лишь удивленно смотрела на его узкие плечи и торчащие лопатки, обтянутые тонким трикотажем.
Мам, позвал он, тебя Ленка ждет, минут десять уже плачет. Никак не могу успокоить.
Извините, Надежда Павловна, прозвучал голос Юлии Петровны, засиделась я у вас, а дел-то много, уже и внучка закапризничала. До свидания. К нам заходите. Александра пусть приходит.
И стройной походкой она вышла. Следом поплелся Борисов. Около меня он приостановился и посмотрел какими-то отстраненными глазами.
А я, все еще ошеломленная тем, что он не только в классе будет мозолить мне глаза своим видом, а уши фамилией, но и в подъезде станет мельтешить передо мной и даже в квартиру к нам проник, сказала:
Знаешь, Борисов, катись-ка ты за другую парту.
4
Борисов становится в классе своим
Я не удивилась, когда увидела Борисова опять за моей партой и насмешливо сказала:
А ты не гордый.
Над моим плечом склонился Антонов и зашептал:
Маэстро! Он не пьющий, некурящий, в будущем для тебя идеальный муж. Так сказать, без вредных привычек. И потенциальный подкаблучник. Ленина читает! А главное, Антонов вздернул высоко правую бровь и хитро сощурил левый глаз, видимо полагая, что от этого его лицо стало многозначительным, а значит, умным, главное, маэстро, не надо менять фамилию.
Понимаешь, Антонов, доверительно глядя ему в глаза, заговорила я вкрадчиво, он не в моем вкусе. Я люблю таких, как ты: плохо подстриженных и туго соображающих. А главное главное, маэстро, я обожаю, когда плоско шутят. Конечно же, не сами шутки, а тот идиотский вид, с которым эти перлы произносятся Кстати, сколько минут ты заучивал мудреное слово «потенциальный»?
Антонов покраснел, что-то промычал и, потоптавшись, отошел.
Но тут передо мной прямо на парту плюхнулась Ирка, а за ней замаячил Сочин.
Привет, Сашура, начал он. Есть предложение устроить у Кости небольшой файф-о- клок по случаю моего дня рождения.
А почему у Кости? спросила я, глядя, как Ирка чуть покачивает ногами в обалденных адидасовских кроссовках и низких пестрых гетрах.
Естественный вопрос. Он болеет, следовательно, не сможет быть у меня, значит, не будет и тебя. А кто отмечает свое шестнадцатилетие без своих лучших друзей? Ирина предложила встретиться у Кости. Я думаю, что это рационально. Понятно, что на мне лежит забота о конфетах, пирожных, лимонаде и прочем. Мне маман вместо ежемесячной десятки дала аж тридцать карбованцев в честь годовщины. Так ты придешь?
Когда?
Завтра в пять, ответила за него Ирка.
Ну, вы скоро? тоскливо протянул Миша Агеев, он уже минуты две стоял в проходе, переминаясь с ноги на ногу. Санек, дорогая, проверь у меня английский, все ли правильно сделал, и он сунул мне под нос свою тетрадь.
Агеев, дорогой, когда ты будешь обходиться без чужой помощи, в тон ему начала было я, но Борисов бесцеремонно взял у меня его тетрадь.
Хочешь, я посмотрю?
А ты волокешь? Агеев оживился. По гроб буду обязан.
Агеев до восьмого класса был середнячком, но в восьмом он вдруг вышел в твердые хорошисты, чем озадачил и нас, одноклассников, и учителей. Сейчас же, в девятом, Агеев стал учиться на «4» и «5», только вот английский оставался его слабым местом.
Свое превращение из слабого ученика в сильного Агеев объяснил мне просто:
Понял я, хватит дурака валять. Идем к концу. Нужен хороший аттестат.
И для этого он не только стал торчать над учебниками до полуночи, о чем рассказывала его мать, но и освоил всю хитроумную науку шпаргалок и подсказок. Одно другому не мешало. Ни один учитель не заловил его со шпаргалкой, хотя все ребята знали, что он ими пользуется. Он достаточно хорошо отвечал устно, чтобы у кого-нибудь из педагогов зародилось подозрение, что во время письменных работ он частенько списывает.