Присаживайся, кивнул Бельскому Великий князь, расскажи нам о своей беде, Николай Ефимович. А ты, Юрий Сергеевич, запись на кристалл.
Беда-то общая, Великий князь, Бельский не спешил занимать своего места в торце длинного стола, прямо напротив Рюрикова, а вина только моя. Не считая, конечно, злоумышленников. Но я их найду, Георгий Александрович, не сомневайся. И тем самым смою пятно со своего Рода.
Вот даже как? крякнул Великий князь.
Только так, поклонился в его сторону Николай Ефимович, а чтобы сократить степень вины прямо сейчас, прошу меня назначить опекуном молодого графа Котова, Олега Георгиевича. Твой Ближний Совет, Георгий Александрович, люди все благородные, честные, понимающие (тут кто-то из «благородных» едва слышно фыркнул). Но за пределами его, за этими стенами найдутся, наверное, много таких, кто умыслит меня в злых помыслах, в сребролюбии и желании нагреть руки на владениях несчастного сироты.
Найдутся, определенно найдутся. Вот выйдешь отсюда с нашим решением, и сразу в спину начнут шептать.
Это подал свой голос, кивнув, митрополит Алексий.
А чтобы не случилось такого, Ваше Святейшество, повернулся к нему князь, прошу князя нашего Великого к моим людям, кого я приставлю за хозяйством покойного графа Котова надзирать, приставить еще одного управляющего, от своих людей, да с правом решающего голоса при решении спорных вопросов.
Вот как! крякнул теперь Старший Мастер, а, пожалуй, это и неплохо будет. А если я и своего человека, Мастера не из последних, к тебе во Владимир пришлю, князюшка Николай Ефимович?
Буду только рад, Юрий Сергеевич. Больше того просить об этом буду. Потому что вьюнош Котов, Олег Георгиевич, по заверению моего Мастера, в свои шесть лет владеет Силой Источника.
И опять в палате воцарилась тишина; теперь заполненная глубоким изумлением.
Значит, негромко проговорил, наконец, Старший Мастер, не исчез до конца Источник. Есть одна теория Впрочем, сейчас не об этом. Ты, Николай Ефимович Мастера с собой захватил ли?
Захватил.
Оставь его пока у меня. А на днях он вместе с моим к тебе и вернется.
Значит, выпрямился князь Бельский, отдаешь мне в опекунство молодого графа, Георгий Александрович?
Не спеши, Николай Ефимович. Не все еще высказались. Да и ты, быть может, чем еще интересным поделишься.
Поделюсь, Великий князь. Обещать могу, что все затраты на достойное содержание и обучение графа Котова мой Род возьмет на себя. А деньги Олега Георгиевича сколько бы их не накопилось до совершеннолетия пусть копятся на его счетах. Я на них не претендую.
Достойно! митрополит даже поднялся со своего места, весьма достойно. Пожалуй, и я пришлю к тебе послушника не из последних. Поможет твоим учителям в обучении графа.
Не откажусь, Ваше Святейшество. Разве что уточню учиться и воспитываться юный Котов будет с моими детьми, и детьми вассальных Родов. Спуску не буду давать особого никому.
Быть посему! Великий князь встал с малого трона, а вслед за ним, а кое-кто и шустрее повелителя, вскочили все остальные, на тебе, Николай Ефимович, обязательства по поимке злоумышленников нашей власти. Юный граф Котов отдается тебе в опекунство до совершеннолетия. Но с четырнадцати лет, как и все дворянские дети, в кадетское училище. Все дополнительные условия, что здесь были озвучены, принимаются. Нет больше дополнений?
Запись прошу кровью скрепить, Великий Князь!
Старший Мастер Силы поднял над головой прозрачный кристалл величиной с грецкий орех.
Князь Рюриков чуть нахмурился, но все же кивнул, проворчав:
Любишь ты, граф, все усложнять.
Так ведь дело-то какое, Великий князь. Да и срок действия договора этого никак не меньше десяти лет. С кровью-то оно надежней.
Ну, так и быть, с меня начинай.
И в то время, когда граф Кутепов едва накалывал острием специального кинжала палец Великого князя, тот практически на ухо прошептал ему:
Значит, сомнений насчет Рода теперь нет?
Почти не остались, государь.
5. Утро добрым не бывает
Прошлое точно добрым не было, решил Олег, потягиваясь под одеялом. Посмотрим, какое будет сегодня.
И, словно в ответ на его настроение, прозвучало нехитрое приветствие Ольги, склонившейся в поклоне. Сколько она стояла тут, чтобы поймать момент его пробуждения, и поклониться со словами: