Человек у двери внезапно тяжело вздохнул и, пошевелившись, снова неподвижно застыл на своём месте.
«Кто он? Врач? Охранник? Или то и другое вместе? прикинул я, несмотря на своё плачевное состояние. Ничего, бывало и хуже. Попробуем привести себя в относительный порядок».
Я нажал зубами несколько раз на кончик языка и повращал языком, чтобы вызванной таким образом слюной хотя бы чуть-чуть утолить жажду. Затем усилием воли расслабил все мышцы вплоть до самых мелких и заставил себя представить, что я лежу на прохладном песке у самой воды. Надо мной бездонное голубое небо. Лёгкий ветерок овевает меня. Холодные волны ласково окатывают меня, освежая и бодря. Моё тело, постепенно подчиняясь мозгу, действительно начало остывать. Температура стала спадать. Через некоторое время я спокойно заснул.
6Когда я снова пришёл в себя, было светло. За зарешёченным окном ярко светило солнце и весело посвистывали птицы. Чувствовал я себя гораздо лучше, чем накануне. Судя по всему, действие наркотика, которым меня накачали, значительно ослабело. Жáра уже не было, осталась только сильная жажда. Я осторожно огляделся вокруг. Светлая, довольно просторная комната. Типичная больничная палата. Кроме моей кровати, в ней находилась ещё одна, не занятая. У кроватей стояли тумбочки, под кроватями утки, у окна шкаф, возле стены какие-то медицинские приборы. У двери на стуле сидел огромный человек и, скрестив на груди здоровенные руки, молча сверлил меня взглядом. Я тоже на всякий случай помалкивал. Через некоторое время Человек-гора достал из нагрудного кармана рубашки телефон и набрал номер. Не сводя с меня глаз, он тихо сказал в телефон короткую фразу, которую я не мог расслышать. Вскоре в помещение вошла целая компания.
Пожилой человек в белом халате, зашедший первым, явно являлся врачом. Из-за его плеча выглядывало квадратное усатое лицо, владелец которого, судя по всему, относился к правоохранительным органам. За усатым шли ещё два каких-то тощих типа и, наконец, замыкал всю процессию Человек-гора, вставший со своего стула и загородивший собой дверь в палату. Сразу стало тесно и неуютно.
Ну что, голубчик, как вы себя чувствуете? задал врач традиционный вопрос, одновременно щупая мне пульс, осматривая зрачки и проводя другие положенные в таких случаях манипуляции.
Хочу пить, а в остальном всё хорошо, всё хорошо, ответил я ему хриплым голосом.
Ну и прекрасно, голубчик, обрадовался Айболит и, подав мне стакан воды, уступил место усатому.
Тот сюсюкать со мной не стал и сразу взял быка за рога.
Гражданин Васильев Николай Васильевич, вы задержаны за нападение на сотрудников уголовного розыска. Я следователь Гадульянов Роберт Валеевич. Сейчас вы встанете, оденетесь и пройдёте с нами.
Тощие типы бросили мне мою одежду, естественно предварительно тщательно проверенную, а когда я оделся, Человек-гора, так и не сказав ни слова, заковал меня в наручники и повёл к выходу.
И вот я всё ещё в Санкт-Петербурге, правда на этот раз помимо своей воли. Вместо жилища моего друга Маргулиса меня приютил следственный изолятор 47/4. Он гостеприимно раскрыл передо мной свои тяжёлые двери, когда под конвоем троих помощников следователя Гадульянова меня доставили сюда из больницы.
Отобрав у меня всё, что положено отбирать у несчастных арестантов в таких заведениях, Человек-гора лично привёл меня в одиночную камеру. Там он, всё также молча, снял с меня наручники и с грохотом закрыл дверь. Ну, вот, оставь надежду всяк сюда входящий!
Что бы отвлечься от неприятностей, случившихся за последнее время, я решил провести тренировку по полной программе, благо, что обстановка позволяла. В камере было тихо и спокойно. Как в библиотеке.
Сначала я проделал упражнения на концентрацию внимания. Потом выполнил серию дыхательных упражнений, подготавливающих организм к физическим нагрузкам. Я почувствовал, как энергия, разлитая в пространстве, начинает мощными потоками концентрироваться внутри меня и наполнять моё тело силой. Сила, собранная во мне, сама заставила меня перейти к силовой гимнастической разминке. Выполняя упражнение за упражнением, я будто снова слышал слова старого Исао, часто говорившего мне их в детстве: «Запомни, малыш, дух рассекает камни».
Через час после начала тренировки я был готов приступить к отработке боевых приёмов. Начал я с ударов руками, потом ногами, потом к их комбинациям, стараясь, чтобы все удары шли по идеальной кривой, выверенной до миллиметра долгими годами повторений. Известно, что боксёры прогрессируют лет до двадцати пяти, в лучшем случае до тридцати. Затем наступает спад. Как правило, после сорока теряется сила удара и ослабевает реакция. Так обстоят дела со спортсменами. Мастера же восточных боевых искусств фактически прогрессируют до самой смерти. В семьдесят и даже в восемьдесят лет они достигают такой силы удара, которой никогда не бывает у более молодых бойцов. Секрет этого в культуре движений. Оттачивая десятки лет одни и те же движения, старые мастера добиваются необычайной скорости и силы удара за счет правильного использования необходимых только для этого движения мышц, концентрации их в конечной точке, использования специальных видов дыхания.