Действительно, пока русские осваивали Сибирь и приполярные области, никто в Европе против этого не возражал. Внешнеполитические интересы Москвы и Лондона в XVIXVII веках нигде не пересекались: пока британцы строили свою морскую империю, русские продвигались всё дальше на восток, осваивая таёжные пространства. Но в конце XVII столетия от голода и неурожаев, случившихся в северных районах Руси, русские люди стали бежать на юг, где образовались и росли казачьи общины. На Нижней Волге, на Яике и на Дону казацкое население росло особенно быстро. В период Смутного времени на Руси британцы даже обсуждали идею занятия и колонизации обезлюдевших русских северных земель. Однако Смута вскоре окончилась, и оба государства вновь стали торговыми партнерами вплоть до выхода русских к Чёрному морю, Кавказу и Туркестану. Это геополитическое движение российского государства привлекло пристальное внимание британцев.
К середине XIX века, когда обе империи уже соперничали за контроль над Средней Азией, британской пропагандой был создан образ злобного медведя как символа враждебной России, а Маккиндер в своём докладе делал настораживавшие утверждения: «Русское господство в Хартлэнде <> продвигалось к воротам Индии мобильной силой её казацкой конницы». Маккиндера не смущало, что между Россией и Индией высились труднопроходимые для кавалерии горные хребты, а также располагались такие суверенные государства как Персия и Афганистан. Важно было запугать британское общественное мнение.
И это несмотря на то, что задолго до доклада Маккиндера были опубликованы труды видного русского военного юриста и историка генерала Терентьева М. А. (1837 1909 г.г.). Он объяснял продвижение России в Среднюю Азию «погоней за спокойствием», которое постоянно нарушалось «набегами диких племён из степи». Кроме того, в своей книге «Россия и Англия в борьбе за рынки» Терентьев раскрывал неблаговидную роль британцев в тайном вооружении туркменских племён. Поэтому строительство российских крепостей в степи было лучшим способом оградить центральную часть империи от разбойных набегов южных соседей. В те годы казахи захватывали русских поселенцев даже близ Оренбурга, а туркмены на побережье Каспийского моря рыбаков и их семьи, после чего пленных продавали в рабство на рынках Туркестана.
Однако британские стратеги хорошо помнили исторический прецедент, который и порождал их опасения о сохранности своих индийских владений. Он возник, когда в конце XVIII века британцы втянули Россию в войну с республиканской Францией. Британия была заинтересована в том, чтобы отвести от себя возможный удар армии Наполеона Бонапарта. Это было в традициях Лондона воевать чужими руками до того момента, когда можно вмешаться и пожинать лавры победителя.
Но после побед над французами, которые одерживали фельдмаршал Суворов в Северной Италии и адмирал Ушаков на Средиземном море, Лондон обеспокоился военными успехами России и занял антирусскую позицию. Кроме того, в 1800 году британцы захватили остров Мальту, защитником которого руководители Мальтийского ордена ещё в конце XVIII столетия провозгласили русского монарха. Поэтому неизбежно началось сближение позиций Франции и России. В этом процессе Наполеон быстро достиг успехов, играя на чувствах императора Павла, который изменил своё прежнее отношение к недавним союзникам британцам.
Император Павел даже согласился на предложение Бонапарта участвовать в походе на Индию совместным экспедиционным корпусом французских и русских войск. Причём Павел опередил Бонапарта и отправил отряд донских казаков, численностью более 20 тысяч сабель с конной артиллерией, через Оренбург «прямо в Индию». На это его подтолкнуло резкое обострение русско-британских отношений. Британцы, узнав о плане Павла, всерьез озаботились сдерживанием России на её южных рубежах. Британские дипломаты зачастили в Турцию, Персию и Афганистан, подталкивая их правителей к войне с русскими.
Мало того, в конце 1800 года произошло покушение на жизнь Бонапарта, а через несколько месяцев и трагическая гибель императора Павла. В организации заговора против российского императора участвовал, как принято считать, британский посланник в Петербурге Чарльз Уитворт. Лондон слишком дорожил своей индийской «жемчужиной», особенно после того как североамериканские штаты вышли из-под власти британской короны. Поэтому современники тех событий не сомневались в том, что покушение на Бонапарта и гибель императора Павла были следствием замысла их совместной военной экспедиции в Индию.