Ухожу
Всем остающимся удачи!
Я ухожу.
Сквозь зубы, сдержанно, не плача,
Я процежу:
«Я вас любил, не всех, но многих
Прости мне, Бог,
Я не держался правил строгих,
Грешил как мог.
Пусть не назло, не специально
Топтал цветы
И спорил изредка бездарно
До хрипоты.
Всегда плутал и сомневался
Во вся и всём,
До цели так и не добрался
Не стал ферзём».
Но цель не главное в дороге,
Ведь путь тяжёл,
И важно, в общем-то, в итоге,
Как к ней ты шёл.
Мой путь кривился постоянно,
Трещал, скрипел,
И, как бы ни казалось странно,
Я всё стерпел.
Я выворачивал упрямо
С окольных троп,
И тут же скатывался пьяным
В чужой окоп.
Я выползал, глотая глину,
Кляня себя,
Но чёрный ангел гнул мне спину,
По мне скорбя.
В трущобах дней однообразных
Мне книг не счесть,
Которых я в заботах праздных
Не смог прочесть.
И добрых дел до боли много
Не совершил,
А непонятную тревогу
Вином глушил.
И чёрный ангел, нагловатый,
Пример «добра»,
Изрёк глашатай бесноватый:
«Пришла пора»
«Куда спешишь ты, чернокрылый?
Погодь чуть-чуть!
Чего ты скалишься уныло?
Не кончен путь!
Дом не достроен, сад не вырос,
И болен внук.
Так что залезь к себе на клирос,
Мне недосуг».
Но огрызаться бесполезно,
Фатален рок.
Распахнута любезно бездна,
Отмерен срок.
Я ухожу не по желанью,
И всем друзьям
Скажу: «Примите пожеланье
Удачи вам!»
Пешка
Стояла пешка на седьмой горизонтали,
Уверена остался только шаг,
Но сделать ей его так и не дали
И вырвали из рук победный флаг.
Гроссмейстер ас, спланировал всё точно,
Как ми́ттельшпи́ль, за полуходом ход,
Прибудет в э́ндшпиль, где всё будет прочно
И выигрыш никто не отберёт.
Что сдача пешки будет не напрасна,
Уверен был гроссмейстер до конца,
И смерть её так жертвенно-прекрасна,
Пример для всех, для каждого бойца.
Изгиб судьбы на клетках чёрно-белых
Неочевиден лучшим игрокам.
Итог решений, явно скороспелых,
Стал образцом зевка ученикам.
Ответный ход всё доказал отлично,
Цугцва́нг, как и всегда, привёл в цейтно́т
Гроссмейстер встал, ругнулся неприлично
С тех пор он пешки очень бережёт.
Моя элегия ведёт меня к итогу:
Путей к победе может быть мильон,
Но, собираясь в дальнюю дорогу,
Придётся пешек взять дивизион.
ХХ
Век двадцатый,
Век печальный,
Век, принесший столько бед,
Век, прогнивший изначально,
Ты ушёл,
Тебя уж нет
***
Мы мечтали, и серьёзно:
Двадцать первый век придёт
Ни один жучок навозный
К нам туда не попадёт.
Мы вещизм в себе давили,
Изгоняя как сорняк,
Мысль о личном изобилье,
Я не знал, что я бедняк.
Мы терпели, мол, недолго,
На подходе новый век,
И считали скоро гордо
Распрямится человек.
Коммунизм на всей планете,
Чистота и рай кругом,
Мир так праздничен и светел,
Полна чаша каждый дом.
Ну, конечно, НИИ ЧА́ВО,
Без фантастики никак,
По орбитам величаво
Бродит спутников косяк,
Люди честны по природе,
Преступлений больше нет,
Все имеют огороды
На ближайшей из планет.
***
Но мечты с мечтами споря,
Плыли мимо, а пока
Мы, не ведавшие горя,
Не валяли дурака.
Изучали всяких разных
Революций дружный хор:
Социальных, буржуазных
И французский термидор.
Мы хотели многотонной
Стать громадой добрых дел,
Только пятою колонной
Среди нас Плохиш пыхтел.
Силы юные копились,
Выясняется не зря:
Для свержения сгодились
Большевистского царя.
Красный галстук, стяг наш алый,
Искор пламенная пыль
Стал нам красный цвет, пожалуй,
Не как память, а как быль.
***
Верую я, верю всё же,
Говорят, что я чудной
Но нацизм в России? Боже,
Что ты сделал со страной?
Ваххабиты и скинхеды,
Педерасты всех мастей,
Думские законоведы
С языками без костей.
Гомон, гул, раздор, делёжка,
Не уступят волосок.
Где моя большая ложка?
Где мой лакомый кусок?
Перегрызлись, аки звери,
За свои чаны дрожат,
А границ открыты двери,
И там коршуны кружат.
С новой верой и порядком
Прёт на ужин жирный коп,
Фермер так по своим грядкам
Аппетитный рвёт укроп.
Новый век стоит непрочно,
Судный день занёс топор
Двадцать два, все знают точно,
Это явный перебор.
В двадцать первый погружаясь,
Не впишусь я, как изгой,
И, ночами просыпаясь,
Я хочу назад, домой.
***
Век двадцатый,
Век пропащий,
В моём сердце не поблек,
Теперь странно так звучащий:
Век двадцатый
Прошлый век.