Где же второй? спросил он.
Гереро пожал плечами.
О, там ему несладко придётся! заметил жрец.
Во всяком случае, именно так уяснил для себя Гереро его певучую, почти без согласных, вроде дельфиньего щебетания, речь.
Кальи ин ийольо! улыбался Эцнаб. Я вижу добро находится в твоём сердце
Особенно живо пошёл разговор, когда принесли кувшин крепкой браги из кактуса магея, настоянной на растении оклатли. Брага была могущественная, но проясняющая голову.
Это пульке! Напиток жизни! В нём танцует бог опьянения кролик Ламат, наливал Эцнаб, и они закусывали плодами гуайявы, напоминавшими яблоки с виду и грушу по вкусу, а ещё жареными листьями кактуса нопаля.
Запомни, кивал Эцнаб, сердце человека благоухающий цветок, распускающийся в полночь.
«Хорошо сказано! думал Гереро. И как умно пить кактус и закусывать кактусом. Только великий народ мог придумать такое!»
Уже взошла луна, и Эцнаб указал на неё сухим и тонким, как у птицы, пальцем.
Видишь кролика Ламата? Там его дом!
Гереро пригляделся, и на одной из двух, то ли на левой луне, то ли на правой, действительно различил сидящего кролика.
У тебя зоркий глаз, одобрил Эцнаб. И мудрая голова! Лишь на очень мудрой голове могут расти со всех сторон рыжие волосы и сверху, и снизу. И вот что я решил, Рыжебородый, ты будешь жить среди нас!
После чего раскурил и протянул трубку с табаком.
Той ночью под луной, откуда поглядывал кролик, Гереро впервые вдохнул табачный дым, и показалось, что глубоко окунулся в терпко и удушливо благоухающие цветы.
И сердце его билось спокойно, ровно, как у человека, с которым ничего дурного никогда не случится.
Советникахава
Вокруг дворца правителя-ахава Канека над цветами лилового колокольчикового дерева порхало множество колибри.
Души погибших воинов, сказал Эцнаб. Они обитают в раю, но раз в пятьдесят два года спускаются на землю, чтобы насладиться цветочным нектаром.
Этим утром Гереро и сам блаженствовал, как колибри, будто угодил в рай, нарочно для него созданный.
«Если разобраться, так оно и есть, согласился про себя Эцнаб. Увы, далеко не каждый и очень редко это ощущает».
Дворец ахава был невероятно пышен. Ничего подобного Гереро раньше не видывал. Комната из чистого золота обращена к востоку. Изумрудно-бирюзовая глядит на запад. Третья, выходящая к югу, облицована перламутровыми раковинами, покрытыми тончайшими серебряными нитями. Четвёртая, северная, комната из яшмы и нефрита. И всё украшено искусно сплетёнными покрывалами из перьев жёлтых, нежно-синих, розовых, белых в крапинку, красных и зелёных.
Позже Гереро понял, что убранство дворца зависит от расположения духа ахава Канека. Когда он бывал расстроен или угнетён, все комнаты выглядели одинаково просто покрыты расписной штукатуркой.
Но в тот день Канек радовался жизни, сидя на каменном троне, укрытом подушкой и пальмовыми листьями.
Он был в нагрудном панцире из леопардовой шкуры с раковинами по краям. В его ушах бирюзовые диски с красными кисточками. На шее ожерелье из раковин. А на голове высокий плюмаж из чёрных вороньих и красных перьев попугая-гуакамайи. Рукава белой рубахи тоже затканы разноцветными птичьими перьями. На коленях плетёный двуручный щит, в руке жезл в виде красно-чёрной змеи. А на ногах обсидиановые браслеты и белые сандалии.
Рядом лежала огромная собака, кофейного окраса, однако без шерсти, как будто только что наголо выбритая. Её звали Шолотль, по имени чудовищного пса, охранявшего загробный мир. Впрочем, эта голая собака была крайне любезна и ободряюще подмигивала, разве что не улыбалась.
Зато широко улыбался сам ахав Канек, показывая ровно подпиленные зубы, облицованные кое-где зелёным нефритом. Некоторое время он разглядывал рыжебородого гостя, словно вычитывал, что у того в голове и на душе, и, наконец, кивнул, чтобы Гереро присаживался.
Его угостили солёной морской щукой-пикудой с толстой репой-хикамой, странными фруктами помидорами и агуакате. А затем и сластями, приготовленными из редкого лесного плода икаку.
Но главным десертом оказалось то, что Рыжебородый, назначен военным советником ахава.
В те времена дело до войны не доходило. Некоторые роды, или кланы, например, ягуары и лагартихи платили городу Тайясалю немалую дань. Каждый месяц-виналь привозили на остров хлопковые ткани, перья, драгоценные камни, плетёные циновки и щиты, выделанные шкуры и украшения из бирюзы, а также перец, соль, бумагу, домашнюю птицу, прочное волокно из листьев растения юкка, маис, мёд, воск, табак и ароматическую жёлтую смолу