Голова может быть ясной, а человек тёмным, если живёт одним умом, сказал как-то Эцнаб. Без чувств голова холодная, как камень обсидиан. Всё соображает, а к чему это, не осознаёт, не складывает в единое целое. Старайся, мальчик, понимать душой, чувствами. А голова будет помогать. Она созидатель. Душа творец. И они двуедины, как наш Цаколь-Битоль.
Цаколь-Битоль
Маленький Шель играл скачущими бобами. За ними можно было наблюдать целый день. Они вдруг прыгали сами по себе от солнца в тень. В этих бобах жили шустрые гусеницы, управлявшие своими домами.
Вместе с другими детьми он отыскивал гнёзда земляных ос. Большие глиняные шары нагревали на костре, чтобы выползли осиные личинки. Это было лакомство!
Как-то Шелю подарили каучуковые фигурки людей. Эцнаб долго разглядывал их, а потом сказал:
Как настоящие! Упругие и в тоже время податливые
Он сам решил воспитывать этого рыжего мальчика.
Однажды ранним утром привёл Шеля в длинный приземистый дом, где помещалась школа.
Комнатки были крохотные, тесные, как соты, здесь каялись, укрощая дух и страсти. Только под самым потолком на стенах виднелись оконца, называемые «ик». Через них проникал бог ветра, давая жизнь очагам.
Пройдя длинным, путаным лабиринтом, они очутились в особенно глухой и мрачной, как склеп, комнатушке.
Жрец долго молчал, и Шелю начало казаться, что ничего нет в мире, кроме этой темноты. Он уже забыл, что рядом с ним Эцнаб, и вздрогнул, когда раздался голос.
Не существовало ничего, произнёс жрец, Не было ни человека, ни животного, ни птиц, ни рыб, ни крабов. Ни деревьев, ни камней, ни пещер и ущелий, ни трав и лесов. Ничто не двигалось и даже не дрожало. Ничто не могло произвести шума. В темноте было только лишь неподвижное молчание
Эцнаб надолго умолк, и Шель попытался ощутить молчащую бесконечную пустоту.
Не мучайся, донёсся голос Эцнаба. Ты пока не можешь этого представить, как не вообразишь и смерть.
Слова долетали издалека, но рука жреца мягко легла на голову Шеля.
И вдруг он увидел, как немая пустота содрогнулась, пришла в движение. Всё просветлилось в миг!
Вспыхнули миллиарды звёзд, и Вселенная, возникнув, начала вращаться, подобно огромному колесу, которое описать невозможно. А внутри неё потекло, закручиваясь водоворотом, время.
Но прежде в Сердце Небес было сказано магическое слово, которое Шель, увы! не расслышал.
Зато он понял, что это слово Цаколя-Битоля Творца и Создателя отца и матери всех богов и всех людей, который сотворил и самого себя и саму жизнь.
Невидимый Цаколь-Битоль ещё раз воскликнул, как мореход, заметивший берег, Земля!
И она немедленно возникла. Сначала в виде тумана. Вроде серебристого облака пыли.
Шель коснулся его пальцем и почувствовал, что оно живое. Вот разделились воды неба и земли. И отвердело облако, покрывшись океаном.
Цаколь-Битоль уже создал так много свет, и зарю, и твердь земную.
Однако не хватало вершины смысла всего творения. Ведь каждый Создатель желает, чтобы его любили и помнили. А для этого необходимо подобное по духу существо!
И Эцнаб прошептал прямо на ухо Шелю, как великую тайну:
Да, люди созданы потому, что Цаколь-Битоль нуждается в них. Сначала Он слепил человека из земли и глины. Но получилось неудачно. Глина расплывалась и не имела силы. Хоть тот человек и говорил, но глуповато, будто попугай.
И был создан второй из дерева. Деревянные люди плодились имели дочерей и сыновей, таких же деревянных, без души и разума. Они не помнили своего Создателя.
И где же теперь эти люди? спросил Шель.
Да как сказать, замялся Эцнаб. Пожалуй, если повстречаешься, сразу поймёшь деревянный он или глиняный
Лучше прежних удался третий человек из стеблей и початков маиса потому что Цаколь-Битоль вдохнул в него частицу самого себя.
Но даже маисовый человек в ничтожных хлопотах постоянно забывал о своём Творце.
А кто бы это вытерпел, когда его творение ведёт себя так, будто бы само себя сотворило?! воскликнул Эцнаб, И разве много просил Цаколь-Битоль от человека? Только любви!
Он вывел Шеля за руку из тёмной комнаты во внутренний дворик, куда, казалось, устремились разом все солнечные лучи. Так было ярко, что глаза едва видели.
Прежде сгорели четыре солнца, указал Эцнаб на золотое небо. И Цаколь-Битоль сотворил это пятое по счёту. Чудесное солнце! Да только оно не двигалось. Зачем, если на земле к той поре не осталось людей?