Эй! Олли! Просыпайся! Ну же! он попытался растолкать Олли, но тот лишь глухо мычал в ответ и не желал двигаться с места. Нас отравили! Слышишь? Вставай!
Олсандр ненадолго отвлекся, и за спиной послышался неясный шум. Хозяин дома выбежал из сарая и что есть мочи громко заголосил на улице:
Караул! Люди добрые! Убивают! Сюда! Все сюда!
Вот же подлая собака! выругался Олсандр. Он грубо поднял Олли с земли и, засунув ему в рот свои волосы, заставил опорожнить желудок. Давай, дружище! Приходи в себя! А то не сносить нам головы!
Олли мутно огляделся и прошептал:
Что происходит?
Нам надо бежать!
Куда? Зачем? Я плохо себя чувствую! Дай поспать!
Ругаясь на чем свет стоит, Олсандр перекинул мычащего Олли через седло Ичана и хотел запрыгнуть сам, но вовремя вспомнил об оружии. Выбежав во двор, он увидел, что на улице уже собралась возмущенная толпа горожан с факелами, длинными пиками и топорами.
Пришли в мой дом злые люди! Я, как гостеприимный хозяин, всю ночь их поил и кормил, а они вона что удумали! Едва заснул разбойничать начали! Меня уби-и-ли! трагически орал перед толпой «убитый», выставляя на свет огней свою разбитую физиономию.
Расправа будет быстрой! пробормотал Олсандр, спешно обшаривая двор. Свое добро он нашел за пустыми бочками и не мешкая вскочил в седло.
Когда Ичан показался на улице, взбешенные мужики уже с ревом неслись на них, выставив перед собой незамысловатое оружие.
Через толпу не пройти, решил Олсандр.
Пусть своим мечом он сможет устранить половину толпы, оставшиеся обязательно его достанут. Был еще один путь, но его преграждал высокий деревянный забор, и, надеясь на крепость своего оружия, Олсандр развернул коня и порубил доски. Ему удалось освободить проход, когда острые колья уже летели им в спину, и, пришпорив скакуна, он рванул прочь из города. Всю ночь Олсандр метался по незнакомым дорогам, прячась от погони, и только к утру ему удалось уйти достаточно далеко, чтобы спешиться и передохнуть.
Эй! Ты там живой? тряхнул он все еще висевшего через седло Олли. Тот был совершенно белым и не подавал признаков жизни. Уложив его на землю, Олсандр затормошил парня. Бесполезно!
Ну же! Давай! зло прокричал Олсандр и со всей силы хлопнул Олли по щеке.
Ой! недовольно вскрикнул тот. Больно же!
Слава Богам! воскликнул хаттхаллец и вновь с остервенением стал лупить товарища по белому лицу, пока тот окончательно не пришел в себя.
Заработанных денег они лишились, но это было не самое страшное. Яд успел сделать свое коварное дело, и следующие несколько дней товарищи мучились животами, не пропуская по дороге густые кусты и деревья.
Проклятье! кряхтел Олли, в очередной раз выползая из леса и оправляя на ходу одежду. Как звали эту сволочь?
Какая разница? меланхолично отвечал Олсандр, сбегая в лес с другой стороны дороги.
Я буду молиться Богам, чтоб они послали на голову этого подлеца хоть половину того, что он нам сделал!
Хрод или Хров Я не помню!
И как земля носит таких людей?! А? Олсандр? Ведь заплатили ему и за ночлег, и за черствую лепешку! Не обидели! Так нет! Ему подавай все, что у нас есть! Встречал ли ты когда-нибудь настолько подлых людей? Каждый раз, сталкиваясь с человеческим коварством, я поражаюсь, как низко может пасть человек, терзаемый чувством жадности!
Не дождавшись ответа, Олли прислушался к шуршанию листвы.
Олсандр? Ты там живой? Олсандр!
Заткнись!
Глава 3
Через несколько дней, едва копыто Ичана ступило на землю Хаттхаллы, словно по мановению волшебной палочки, по ясному небу побежали серые тучи. Солнце сердито спряталось за горами и больше уже не показывалось. Заморосил противный, колючий дождь, и Олсандр, подняв голову к небу, раскинул руки в стороны и радостно закричал:
Узнаю тебя, родная земля! Да-а!
Эхо тут же ответило:
Р-р-р, злая йа-а-а! А-а-а!
Я вижу! ответил эху моряк и вновь заорал: Прости! Я не знаю, что мне с этим дела-а-ать!
Ать-ать-ать! залаяло эхо.
Ой, не ругайся! Я и сам на себя злюсь
Вот это да пораженно прошептал Олли и заискивающе добавил: Как ты это делаешь?
Олсандр ничего ему не ответил. Чтобы купить этому недотепе теплые вещи, вчера он нанялся на работу в одном горном поселении к торговцу. Купец обещал заплатить ему три серебряные монеты, если он поднимет на гору тридцать три огромных кувшина с маслом. Сложность заключалась в том, что к городу вел один-единственный мост, связанный из веревок и висящий над глубоким обрывом, а потому ни ослы, ни лошади не могли справиться с этой работой.