Ластинин попытался вспомнить, где именно сидел он, но не смог. «Если сидел тут, то говорили в седьмой палате, размышлял он, присев на корточки у больничной стены. А если на другом конце бревна? Тогда восьмой?». Решив, что более он тут ничего не узнает, Никифор выпрямился и поспешил в больницу. Он снова прошёл мимо медсестры, которая в этот раз даже не обратила на него внимания, глядя в небольшое округлое зеркало. Когда он подходил уже к седьмой палате, дверь следующей восьмой открылась, и из нее на костылях вышла женщина в длинной до пола юбке.
Вы не скажете, доктор Гаврила Никанорыч не в вашей палате? Мне сказали, что он куда-то сюда пошёл, произнес Ластинин первое, что пришло ему на ум, когда та подняла голову и заметила его. Мне с ним нужно срочно увидеться, продолжал он врать, глядя на не молодую уже, но довольно таки привлекательную женщину.
Никифор уже обрадовался и почти поверил тому, что она именно та, кто ему нужна, и, забыв о приличии, бесцеремонно обвёл ее взглядом.
Нет тут такого. Да и вообще, одна я в палате. А врачом у нас Надежда Филипповна, низкий, неприятный голос говорившей женщины смутил Никифора. Мужиков много раненых. Вон в коридоре аж лежат, а баб почти никого не осталось кого выписали или в Архангельск увезли, а кто умер. Извини, сынок, голоса у меня нет совсем, не могу долго говорить, женщина сделала несколько шагов ему навстречу, открыла дверь в седьмую палату и исчезла за ней.
Ответ, а особенно голос, озадачил Никифора. Та, которую он искал, говорила вчера хотя и негромко, но явно по-другому. Казалось бы простое дело на поверку оказалось совсем иным. Он растерялся. Не зная как поступить, подошел к дежурной медсестре.
Извините, я тетку свою ищу. Она тут где-то лежит. Вернее они с еще одной женщиной тут лежат. Вдвоем в одной палате. В седьмой или в восьмой. Вы не поможете мне? любезно обратился он к прихорошившейся медсестре.
Та оторвала глаза от лежавшей перед ней тетради и подняла голову. Взгляд ее не предвещал ничего хорошего.
А то я гляжу, ты тут туда-сюда шлындаешь, недовольно ответила медсестра. И нечего тут бродить в женском отделении Тётку он тут, видите ли, ищет. Сам-то ты кто?
Я на втором этаже тут у вас. Вчера поступил. С фронта после ранения ехал и вот рану повредил. И у вас потому и оказался, попробовал он разжалобить хамоватую сестру.
Солдат что ли? она уставилась на Ластинина. А молодой-то какой! последние слова были произнесены ею уже явно с сочувствием.
Солдат? Был солдат, теперь комиссованный, проговорил Никифор, уловив во взгляде женщины некую заинтересованность к себе.
Всего комиссовали подчистую или что-то хоть исправное на тебе осталось? в голосе сестры зазвучали игривые нотки.
И пока Ластинин раздумывал над ответом, она задала новый, более не приятный для него вопрос.
Зовут как?
Кого, переспросил Никифор, ясно понимая, о ком она спрашивает, но выигрывая время для ответа.
Тетку! Кого! Не меня же! в голосе медсестры снова чувствовалось раздражение. А меня Зоя Никитична, или просто Зоя можно, но не для всех. Ну, чего молчишь?
Никифор еще утром подумал о том, что в рассказе незнакомки ни разу не прозвучало ее имя. Да и собеседница ее, то девкой, то подругой или голубушкой всё больше называла. «Знал бы имя, не тетку бы и спрашивал, лихорадочно соображал он, что ответить, пока медсестра пыталась привлечь к себе его мужское внимание». Он уже было хотел что-то сказать, как Зоя своей новой тирадой спасла его и дала возможность ему еще время подумать.
В седьмой у нас три девки молоденькие лежат. Беременные все. Эти «тетки» помладше тебя будут, засмеялась «просто Зоя», обнажив верхний ряд красивых зубов.
Про беременность она явно преувеличила, но чего не сделаешь, чтобы на всякий случай отбить желание у понравившегося паренька познакомиться с ними.
А в восьмой? попытался уйти от ответа на ее вопрос, спросил Ластинин.
Ты же говорил, что двое их в палате. А в восьмой москвичка отдыхает. Одна она там с пустыми койками и костылями.
И немного понизив голос, добавила:
Без ноги она.
Ластинин совсем растерялся. «Ну, не приснилось же мне, чуть не вырвалось у него наружу».
Не знал он, что краснощекая Зойка только утром после долгого перерыва, связанного с рождением очередного ребенка от очередного неизвестного папаши, вышла на работу и сразу угодила дежурной по этажу. А потому не знала, что до не давнего времени вместе с Серафимой в палате была еще одна женщина. Не знала она и того, что еще вчера голос у Плетневой был вполне нормальным и именно таким, каким его слышал Никифор. А из-за простуды он сильно изменился. Но как бы то ни было выглядела Зойка так, будто сидит тут давным-давно, а потому Ластинину и в голову не пришло, чтобы спросить Зойку об этом. Веснушчатая же Галя Петровская, безвылазно находившаяся в больнице с момента трагедии на Бакарице, наконец-то получила от главврача двое суток отдыха и с сегодняшнего дня на работу не вышла.