- Вот здесь лекции по политэкономии, по металловедению, по сопромату...
Листопад раскрыл стенограмму, пробежал какую-то фразу, где обстоятельно перечислялись мировые месторождения меди, и задумался... Клавдины иероглифы, переложенные на аккуратную машинопись, перестали быть тайной и болью, стали общедоступны и обыденны.
- Спасибо, Анна Ивановна. Сколько я вам должен за эту работу?
- О, не беспокойтесь... У меня к вам просьба, Александр Игнатьевич: если у вас есть лишняя карточка Клавдии Васильевны, дайте мне.
Он приподнял брови.
- Я порядочно посидела над ее тетрадями. У меня такое ощущение, как будто я с нею очень сблизилась.
Она сказала это без чувствительной дрожи в голосе, без сентиментальных гримас. У нее было серьезное, доброе лицо... "Какое хорошее человеческое лицо, - подумал Листопад. - Она очень хорошая женщина!" Он почувствовал к ней благодарность, и ему захотелось показать ей свое доверие и дружбу. Он достал из внутреннего кармана пиджака конверт с Клавдиными фотографиями.
- Выбирайте.
Шесть живых Клавдий - растрепанных, смеющихся, со светлыми глазами, и шесть Клавдий мертвых, с сомкнутыми губами, с большими строгими веками.
- Я возьму две, можно?
- Берите.
Он положил тетради и стенограмму в ящик стола. Звякнул ключ...
"В лучшем случае, - думала Анна Ивановна, выходя из кабинета, - он как-нибудь на досуге просмотрит стенограмму. И то вряд ли".
Она положила перед собой обе фотографии и смотрела на них с странным чувством.
"У меня нет никаких секретов! - говорило смеющееся, добродушно-озорное лицо живой Клавдии. - Какие могут быть секреты, когда в жизни все прекрасно и ясно, как апельсин!"
"Никто в этом не виноват, - говорило мертвое лицо, полное знания, печали и достоинства, - я никого не упрекаю, прощайте, желаю вам счастья!"
- Ах, бедная моя девочка! - прошептала Анна Ивановна и со слезами на глазах прикоснулась щекой к мертвому лицу.
Глава седьмая
НАКАНУНЕ ПОБЕДЫ
Двадцать седьмая годовщина Красной Армии не была отмечена в городе ни парадами, ни салютом. Заводы работали как обычно; только были вывешены красные флаги. И все-таки было у людей ощущение праздника!
Ощущение праздника - потому что Красная Армия дорога каждому сердцу, потому что Красная Армия - это сын, брат, муж, отец, жених; Красная Армия - это тот, о ком думают наяву и во сне, от кого ждут писем, чью фотографию берегут как святыню.
Ощущение праздника - потому что в этот день были подведены итоги последних битв Красной Армии.
Голос радиодиктора Левитана, знакомый каждому советскому человеку, медленно читал:
"За 40 дней наступления в январе - феврале 1945 года наши войска изгнали немцев из 300 городов, захватили до сотни военных заводов, производящих танки, самолеты, вооружение и боеприпасы, заняли свыше 2400 железнодорожных станций, овладели сетью железных дорог протяжением более 15000 километров. За этот короткий срок Германия потеряла свыше 350000 солдат и офицеров пленными и не менее 800000 убитыми. За тот же период Красная Армия уничтожила и захватила около 3000 немецких самолетов, более 4500 танков и самоходных орудий и не менее 12000 орудий.
В результате Красная Армия полностью освободила Польшу и значительную часть территории Чехословакии, заняла Будапешт и вывела из войны последнего союзника Германии в Европе - Венгрию, овладела большей частью Восточной Пруссии и немецкой Силезии и пробила себе дорогу в Бранденбург, в Померанию, к подступам Берлина".
- Берлин! - повторил главный конструктор, слушавший стоя, с поднятой головой. - Скоро будем в Берлине!
"Полная победа над немцами, - слушали люди голос Левитана, - теперь уже близка. Но победа никогда не приходит сама - она добывается в тяжелых боях и в упорном труде".