С такими хмурыми мыслями Флегонт подошёл к дому-пятистенку, дому в центре села Сорокино, дому Филимона Никандровича Кудряшова родителя своего.
Христос Воскреси! перешагнув порог родительского дома, проговорил Флегонт, взглядом отмечая празднично накрытый стол, и раскрыл руки для объятий.
Воистину Воскреси, сынок! ответила Ефросинья Харламовна, подставляя лицо для поцелуя. Опеть один, без Клавдии и внучек!
Неча им тута деить. Пущай дома сидят. Сыро на улке, простудются ещё, потом на лекарства деньги сбирать надоть, а я што у них барин какой ли чё ли.
Так уж давно внучек не видела. Как они, здоровы ли? уступая место мужу для христосования с сыном, ответила Ефросинья Харламовна.
Чего им сдеится! Здоровее не бывают! обнимая отца и христосуясь с ним, проговорил Флегонт.
Эт оно, конечно, так Здоровье деток самое главное, утерев губы, проговорил Филимон Никандрович. Вот и мы с матерью твоей завсегда только о вас и думали.
Пото и людьми нас сделали, все мы в своих домах живём, огород имеем, ответил Флегонт, продвигаясь к столу.
Садись, садись, сынок, за стол, попотчуем тебя, чем Бог послал, стряхивая невидимую пыль с лавки, засуетилась Ефросинья Харламовна.
Оболтусом рос, оболтусом и вырос, подумал о Флегонте старший Кудряшов. Христосоваться пришёл видите ли Хошь бы матери каку безделицу принёс платочек али ещё чего И ведь не прогонишь сын, будь он неладен. Бездельник чёртов! Семью до нищеты довёл! Кабы не мы, померли бы давно! Кажну неделю деньгами, али ещё чем помогаем, покуда с дружками своими, такими же оболтусами, по тайге шляется. Золото, видите ли, ищут! Вслух проговорил. Ну, как, нашёл чего ищешь в тайге-то?
Сбираемся как подтает, сызнова пойдём. Нонче думаем вверх по Чарышу пойти.
Ну, ну коли решили. Кто ж вам указ?! Ну ладно ужо, садись за стол, чаёвничать будем. Извиняй, водки нонче не ставлю, за грудиной щимлет, не до питья нонче, а чай это завсегда. Чай, ежели он правильный, на травах, да на золотом корне, первейшее дело для здоровья.
Флегонт мысленно скривился. Подумал: «До братовьёв пойду. Они, небось, не сжадничают. За грудиной у него, видите ли, щимлет. Так бы и сказал, что не рад видеть Время зазря не терял бы Чаю я дома мог бы хошь ведро выпить, тока от него ни в голове, ни в жопе, одно лишь наполнение живота до усачки!
Через полчаса Флегонт сидел за столом в доме старшего брата Куприяна, но и там не было спиртного. Мысленно обругал его и пошёл к среднему брату. Савватей принял младшего брата радушно, но спиртное на стол не выставил. Не задержался Флегонт и у него.
Сволочи! Сговорились! Найду золото, покажу всем, где раки зимуют вот! Будете знать!.. Вот!.. потрясая кулаком, ругался Флегонт.
На встречу Флегонту шёл Досифей Кривоносов друг по поиску золотой жилы, одиночка-холостяк и любитель крепких спиртных напитков.
Поздоровались, похристосовались, разговорились.
С церквы иду, с утрени, сказал Досифей. А ты что-то припозднился, народ-то почти разошёлся уже, да и служба кончилась.
Не в церкву я, не до её нынче, настроения нет Будь они все неладны!..
Кого это ты костеришь, друже? Праздник нонче, Великое Всепрощение Христово Воскресение.
Кому праздник, а кому и кусок хлеба в горло не йдёт!
Пошто так?
А то ты не видишь ни в одном глазе батька и тот даже ста грамм не поставил, о братовьях ужо и не говорю сговорились будь они неладны!
Вон оно что-о-о! участливо протянул Досифей. А жена-то, что?.. Али и она заодно с ими?
Кто ё знает заодно али сама по себе, не сказывала, а только и она туда же. Даже полведра пива не поставила. А всухомятку, сам знаешь, и кусок хлеба горло дерёт.
Дела-а-а! почесал затылок Досифей. А знаешь што айда ко мне, всё веселее вдвоём-то, нежели порознь. Новое дело обмозгуем, как, значит, за него взяться.
Обмозговали ужо намедни! Што об одном и том же языком молотить! Переливая из пустого в порожнее пиво не появится!
Эт ежели из пустого, да сызнова в пустое, то оно конечно, ничего не прибудет, а ежели из полного, да в стакан то глядишь и кусок хлеба мягше станет.
Где ж такое полное взять-то? У тебя шо ли?
А хошь и у меня! Ты што ж думаешь, я хуже всех ли чё ли?
Ничё я не думаю, а ежели ты насмехаться вздумал, то не друг ты мне вовсе Вот!