Составили вторую бумагу к становому приставу с просьбой привлечь к уголовной ответственности сельского батюшку Митрофана, подписал её Тузиков.
Урядник Поплавский, проведя дознание, доложил становому приставу, что всё изложенное в письме крестьян села Усть-Мосиха соответствует действительности.
В определении статского советника пятого класса Волокита было написано: «Дело прекратить за отсутствием состава преступления!».
На этом всё и закончилось. Вернее, жизнь продолжилась в обычном ритме, как заход и восход солнца.
Нехристь
Люди, что же вы позволяете творить над собой? укорял с амвона прихожан отец Симеон. Он, этот пришлый, невесть откуда взявшийся человек совращает вас и сбивает с пути истины. Провозглашая, якобы, свет, он несёт в наше село мрак. Вот, посмотрели бы вы на то, что выписывает он из Литвы, волосы дыбом бы встали. Это же сатанинские развратные издания. Поп Симеон поднял руку над головой, в ней был иллюстрированный журнал, и потряс им. В нём богохульство и богомерзкие рисунки женщин с открытыми ногами. А вот ещё! Спрятав первый журнал в широкий карман рясы, поп вынул из складок его другое глянцевое периодическое издание, тоже на нерусском языке, и тоже поднял его над головой. В нём срам божий. Поп прикрыл ладонью глаза. Его не только нельзя раскрывать, но даже брать в руки. Симеон брезгливо бросил журнал себе под ноги. В нём обнажённые мужчины и женщины, а под картинками написано, что писали их неруси. Наш русский православный человек до такой мерзости не станет нисходить. Ясно, что это происки сатаны, он насылает на великую Русь своё адское войско и свой поход начал с нашего села, направив в него нехристя немца. Давно уже известно, испокон веков несут войну нам православным людям немцы басурманы. У них на голове рога, а это знак сатанинского войска.
Слушаю тебя и диву даюсь. Докель брюзжать будешь? Допрежь литовца у нас татарин был, его понужал, что вразрез тебе шёл. А, спрашивается, что такого он сделал? Ни-че-го! твёрдо и по слогам влился в «нравоучительную» речь батюшки хозяин маслобойни Ксаверий Плотников. Не вытерпел он нападок твоих и сбёг? Народ до сих пор понять не может, какого рожна ты спустил на него всех бесов? Только я-то знаю, в чём тут дело. От меня не скроешь мерзкие дела свои!
Анафема тебя забери, ирод окаянный. Как смеешь ты вести нападки на проводника божьей воли в храме Господа Нашего Иисуса Христа? взъярился Симеон. Али забыл, какую бучу устроил татарин в Светлый праздник Рождества Христова? Народ взбаламутил до драки.
Ты на него-то не вали свою вину, душонку твою поганую все знают. Всем известно, с чего всё началось. Загубил ты Феодосию Косихину, потому как отказала тебе. Следовало бы разобраться, с чего она вдруг заболела горячкой? По мне, думаю, ты руку свою к этому приложил, а опосля не допустил до неё Наталью травницу, чтобы не разобралась она, с чего это вдруг здоровая, молодая девушка в падучую свалилась. Сам за её лечение взялся и до того залечил, что вогнал Феодосию в смерть. А всё от того, что неровно дышал ты к ней. А ведь всем известно, что любила она Шауката, а он её. Душегуб ты, Симеон. А сейчас на Мажюлиса литовца всех демонов спускаешь. Немцем его обозвал. Он-то чем тебе не угодил?
Как ты смеешь говорить такие речи в церкви?
А ты мне рот-то не затыкай! А объясни народу, чем добрый человек помешал тебе, не переставал Ксаверий «разносить» попа.
Объясни, объясни! полетело к Симеону со всех сторон церкви.
А разве ж вы не знаете, что удумал этот пришлый человек?
Нам-то ведомо! твёрдо ответил Плотников. А вот ты разъясни, коли такой самый умный из нас, чем Урбонас мешает тебе. В церкву нашу не ходит, речи супротив тебя не ведёт, машины и агрегаты, что артельщики доверили ему, всегда в порядке, а ежели какая поломка, быстро всё в работу приводит, бабы и те на него не нарадуются. Швейные машинки починяет задарма, а кто в благодарность яйца, али ещё чего даёт, так платит за это.
А разве ж неведомо вам, люди, гордо вскинул голову поп, какую каверзу пришлый собирается в селе построить?
Мне, и нам всем, Плотников обвёл прихожан рукой, всё известно. Только какое ж твоё дело, мысленно проговорил собачье, до дома народного просвещения, что надумал он строить для всего сельского человечества?