Людмила Михайловна улыбнулась:
В 1941 году я пошла в первый класс. Мама сшила мне форму на вырост, из своего старого шерстяного платья цвета вареной свеклы. В школу мы ходили пешком на Автовокзал. Помню, как ранним утром соберемся в кучу и идем через лес и речку Черемшанку. Уроки начинались в 7:30 у первой смены, а третья заканчивались в 23:00. За партой сидели по четверо. Тетрадей не было. Писали мы сажей, разведенной водой, на старых обоях или между газетных строчек. Учебников не хватало. У нас был один комплект на несколько бараков.
После уроков ухаживали за грядками. Тогда вся свободная городская земля была одним сплошным огородом. А еще соседка по бараку, Дора Константиновна, старая еврейская женщина, научила нас вязать из старых ниток. И все свободное время мы без устали вязали носки и варежки для бойцов Красной Армии. А те, кому не хватило спиц и ниток, носили воду и дрова для печек или присматривали за малышами.
Андрей Тарасов, главный хулиган нашего класса, внезапно прямо с места произнес:
Моя бабушка рассказывала, что во время войны они с сестрой постоянно ходили голодные, плохо одевались и часто болели. И что за прогулки по улице после 10 часов вечера детей могли арестовать.
Чувство голода не покидало меня в течение многих лет после окончания войны. До сих пор помню, как нас кормили супом из крапивы, одуванчиков или полыни. В лесу, там где сейчас стадион «Южный» и ДК РТИ, мы собирали сосновую и лиственничную хвою, которую потом заваривали вместо чая. Учительница сказала нам, что ней содержится много полезного витамина С.
В том же лесу собирали смолу для мазей, заживляющих раны, а по осени ягоды и грибы для сушки. С одеждой туго было, некоторые ребята даже научились плести лапти, чтобы босиком по осени не ходить. Иногда в семье были одни валенки на всех, и тогда их надевал тот, кто шел на работу, а потом уж все остальные носили. Помню, как-то Коля пришел из техникума и принес сладкие булочки. Им усиленный паек дали. Мы всей детворой по-честному разделили их на миллион кусочков и муслякали во рту как леденцы.
В классе становилось понемногу душно, и дежурные решили приоткрыть окна. Прохладная струя свежего ветра проникла внутрь кабинета, приободряя загрустивших ребят. Всем так о многом хотелось спросить у гостьи, но слова застревали комом в горле: слишком уж тяжелыми были ее воспоминания о военном детстве. Некоторое время мы просто молча сидели.
Ну, чего носы повесили? голос Людмилы Михайловны зазвучал с новой энергией. Война кончилась. Правда, ее окончание не означало, что пришло время отдыхать. Нам повезло: отец вернулся с фронта живым, в начале 1946 года. Он, как и другие фронтовики, сразу же включился в процесс строительства новых заводских корпусов на Монтерской.
На стройке вместе с заводчанами работали пленные немцы, находившиеся в то время в Свердловске. Помню, однажды папа принес домой маленький зеленый стульчик, сделанный для меня в качестве подарка пленным немцем. Немец очень скучал по своей дочери, оставшейся в Дрездене. Думаю, что таким образом он хотел проявить свою нерастраченную отцовскую любовь. Долгие годы этот стульчик служил вначале мне, а потом и моим детям, сменив цвет со временем с зеленого на белый.
Встреча незаметно подходила к концу. Казалось, что мы вот-вот начали разговор, а прошло уже больше двух часов. За это время Людмила Михайловна успела рассказать нам о том, как она и ее брат Николай пошли по стопам родителей и всю свою жизнь посвятили заводу и району, рождение которых происходило на их глазах в трудные годы войны.
Прощаясь с этой удивительной женщиной, я вспомнила про пионеров-героев из книг с бабушкиного чердака. Теперь знала, многое можно пережить. Не сломаться, не отчаяться, не потерять себя. Маленькая Людочка Алексеева навсегда останется героем в сердцах учеников нашего класса.
Гряда
Молодожены? весело подмигнул нам сидящий напротив пожилой мужчина с огромной копной седых кудрей на голове. Я кивнул головой в знак согласия.
В этот мартовский день в вестибюле Чкаловского районного загса народа почти не было. Скучающий охранник, одетый в строгий черный костюм, дремал вполглаза за своим столом. У первого от входа кабинета о чем-то шепталась на своем языке семейная пара молодых киргизов с младенцем на руках. Они пришли регистрировать рождение сына и терпеливо ждали приглашения специалиста.