Это был танк. Настоящая работающая грозная военная машина. Соломон был подслеповат, и ясно увидеть то, что ему подсказывал опыт, не мог, но из этого опыта же признал и принял реальность. Он, конечно же, слышал разговоры шли повсюду о грузинской операции в Южной Осетии, но новость эта его никак не зацепила. Больше беспокоили проблемы с ногами; они постоянно мёрзли, и даже сейчас в тридцатиградусную жару приходилось носить толстые шерстяные носки.
Прошло какое-то время. Пожалуй, полчаса, или больше. Танк затих. Верхний люк открылся. Из него вылезли двое в тёмных комбинезонах. Они поозирались, рекогнисцировка так сказать, и через ворота вошли во двор. Увидев сидящего в орешнике старика, пошли в его сторону.
Соломон, привыкший по жизни придерживаться примет, отметил, что мужчина, с утра первым вошедший во двор это к удаче. Получилось иронично. Потом правда испугался. Не за себя. У ног лежал верный пёс Бассара. Мог бросится на незваных гостей, а те ведь при оружии. Рука старика, лежащая на собачьем загривке, сжалась значит: сидеть тихо. И пёс, уже готовый дёрнуться, затих.
Подошли, говорили по-русски, из чего Соломон понял, что это российские военные подразделения. Он не ведал, что в рамках мероприятий по принуждению Грузии к миру, Россия ввела войска в Южную Осетию и прокатилась далее в западную Грузию. Стало быть: танк тут встал на позицию.
Со слухом у Соломона было ещё хуже, чем со зрением. Сославшись на это, он как бы сразу отсёк попытки содержательного разговора. Да и чего он мог сказать? Воды? Вон колодец. Фрукты: груши, яблоки соберите по деревьям.
Пришла соседка, та, что должна была ухаживать за Соломоном. Принесла ему поесть: лобио. И ещё кастрюльку, наверное, с тем же, передала танкистам.
Наклонившись к уху старика, стараясь почётче по-мегрельски проговорила. Мол, лучше пусть будут эти, из регулярной русской армии. А то, не дай Бог просочатся осетинские или абхазские ополченцы. Те злые. С этими поспокойнее.
Бойцы ещё побродили по двору. Туалет посетили, пообливались из ведра у колодца. Танк, если он не стреляет, превращается в груду метала, невинную, но накалённую такую жару до непереносимых температур. Танкисты организовали дежурство, оставляя внутри машины только одного. Остальные нашли место на траве под деревом, в метрах 15ти напротив хозяина, поближе к воде . Поочерёдно кемарили, переговаривались.
*
Соломон встал и, тихо переставляя ноги, опираясь на палочку, подошёл к забору. Танк стоял близко к нему, прячась от солнца под свисающими на улицу ветками ореха. Гусеницы машины оказались на краю придорожной канавы, которыми для водоотвода испещрена вся местность. Сейчас, в засуху, это просто неглубокие искусственные расщелены, похожие на морщины на лице Соломона. Но дождитесь дождя. Тогда вся сетка приобретает динамику. Потоки организуются по канавкам, пересекаясь и донаполняя друг друга. Компьютерщики при желании могут увидеть во всём этом интегральную схему, где несущаяся вода, как электроны, ищет и находит свою природную логику.
В небольшом промежутке между танком и оградой, представляющей собой наглухо задрапированную вьюном сетку рабицу, на дне канавы осталось немного жидкой грязно-водяной смеси, спасённой тенью орешника.
Соломон увидел опа! маленького лягушонка. Тот, скорее всего, пуще старика был удивлён и недоволен появившемся железным соседством, из которого в его убежище медленно стекала мазутно-солярочная вонь.
*
У Соломона было одно интересное свойство. Иногда его слух давал «прострелы» и некоторое время он начинал вполне отчётливо слышать.
Чего этот дед крутится у танка? заговорили вояки.
Да ладно тебе. Пусть крутится. Крестьянин. Он такого может вообще не видел.
Соломон усмехнулся этому диалогу.
70 лет назад сюда вот в маленькую саклю, которая и по сей день(!) сохранилась на заднем плане участка и использовалась теперь как сарайчик или музей давнишнего быта, пришла (ногами Маквалы-почтальонши) белая бумажка-повестка. Призыв в Армию.
Зугдидский вокзал был переполнен. Страна Советов продолжала борьбу с мировым империализмом и потребность в пушечном мясе в преддверии больших международных тёрок постоянно увеличивалась. В котомке Соломона бутылка кислого молока и «чкиди» маленькие кукурузные лепёшки. Ещё табак. Но оказалось его-то забыл. Младший брат Фридон, метнулся купить, но поезд тронулся, и он 4км до следующей станции бежал за составом. У Соломона навернулись слёзы: бегущий с табаком братишка. Больше им свидиться было не суждено. В конце войны Фридона тоже забрали на фронт. Пропал без вести где-то в Польше.