При свете настольной лампы старикашка выглядел еще страшней. Он пил пиво из большой кружки и задумчиво смотрел на меня своими оловянными глазами. Как настоящий людоед. В пепельнице дымился окурок папиросы, а за его спиной дотлевал огонь в камине. На каминной полке была собрана целая коллекция бутылок разных конфигураций и разной степени наполненности. В огромной зияющей топке вполне можно было бы зажарить сразу двоих, таких как я. Ну, слегка укоротив ноги и отрезав пустые глупые головы.
Мы думали, ты будешь прыгать устало, даже без усмешки прохрипел людоед, сверкнув железными зубами. Пацаны, эвон, натаскали кучу песку под балкон!
Я всхлипнула:
Вам нужен мой кости? Целый?
Не реви! вздохнул он. Вчера ты была повеселей.
Я напряглась:
А что вчера был? Вы смешали мне что-то в выпивка? Хотели отъебать втихую, силком?
В этом не было нужды. Ты выпила литр коньяку, запивая его пивом. Без закуски. Даже я в молодости такого бы не осилил!
Ты маленький, а я большой! я оглянулась на возвышающегося надо мной негра и добавила грустно. Относительно.
Ну и Коляну столько не выжрать за раз! ухмыльнулся дед.
Мой носильщик шагнул вперед:
На что забьем? в его басе зарокотал вызов с оттенком обиды.
Не будем. Вам бы только ужраться в хлам! он почесал стриженую голову. Чего там Гаврюша у Сковороды застрял? Позвони ему!
Я встрепенулась:
Ты знаешь Виолетту?! Сковороду?! хотя сама знала ее только понаслышке, видела пару раз издалека на пересылке.
Об этой даме в наших кругах рассказывали, как она одним ударом сковородки (при такой фамилии!) убила измывавшегося над ней полжизни мужа, а потом и мента, пришедшего арестовывать ее. В тверской тюрьме она работала поваром и решала непосильные даже для администрации вопросы. Однажды к Новому году, когда нас стали кормить сплошной тухлятиной, ей (лично ей!) прислали целый вагон китайской тушенки. А снабженца заведения нашли повешенным у себя в туалете. Со ртом под завязку набитым той самой тухлятиной.
Мой вопрос старикашка проигнорировал, придвинув по столу бутылку пива:
Глотни, легче будет!
Во рту у меня, как я уже говорила, была пустыня Гоби, а может и Сахара вместе с ней. Поэтому я без слов жадно припала к горлышку. В голове немного прояснилось, и страхи стали отступать если они вызвали Виолетту, значит, на органы разбирать точно не будут. Хотя хрен их, блатных, знает! Сама я никогда в их мир не лезла, хотя и не опускалась до пиздолизки и уборщицы отхожих мест. Всегда была обычной работягой, давала по пачке чая в месяц на общак. Но и ее отдавала с умыслом, что в изоляторе, куда я из-за своего поганого характера частенько попадала, меня будут греть. И грели.
Прикончив бутылку, я отдышалась, разглядывая обстановку. Передо мной, как я уже упоминала, был камин со столом перед ним. Вокруг стола стояли обычные струганные лавки, где и восседал сам Хозяин в тельняшке. За спиной же была длинная барная стойка с высокими деревянными табуретами перед ней. Зеркальные стеллажи за стойкой были тоже заставлены разнообразными бутылками. Спиртное в этом доме уважали. На противоположной от входа стене была деревянная лестница на второй этаж. Откуда я пыталась смыться. Безуспешно.
Старичок кивнул с усмешкой:
Вчера ты тут давала концерт!
Я напряглась:
Буянил?
Ну что ты! Ты ж у нас артистка! Хорошие, между прочим, стихи читала! Даже я прослезился!
Поверить в такое было трудно.
Нет, я и русский язык не знай! С трудом говори!
Ну, там был не только русский. И не только стихи.
Что еще? мне стало страшновато.
Еще ты пела и играла на гитаре вздох. Ее больше нет.
У меня нет музыкальный слух!
Мы это заметили, когда ты разбила инструмент о стойку бара.
Я опустила голову.
Извините меня! Пожалуйста!
Позади меня хмыкнул негр:
Лучше всего у тебя получился стриптиз на стойке бара!
У меня закружилась голова:
Стриптиз?! На стойке?! Да я высоты боюсь! И танцевать не умею! Особенно стриптиз!
Негр достал смартфон, но старик остановил его:
Коля, не надо! Девице и так туго!
Как скажешь, Зюйд-Вест!..
Так я впервые услышала погоняло их старшого. Стыдно было конечно жутко, просто невмоготу! Хотелось сквозь землю провалиться! Ноженьки мои подкосились, и я присела бочком на скамейку с низко опущенным пылающим лицом.
Зюйд-Вест закурил новую папиросу и, положив зажигалку на пачку, придвинул мне: