Лёлины слова горят во мне. На моих губах, на моём животе, которым я прижимался к ней, на моих руках остался огонь, я задыхаюсь от счастья
Этой ночью мне приходят такие видения, что мне больно утром
А ещё утром бабушка ужаснулась открывшемуся утром виду моей физиономии, а дед захохотал:
Хорош! Ну, хорош! Гляди, Лариса, каков наш-то придёт на экзамен: волосатый, с бланшем, с разбитой мордой чистый бандит-неформал!.. Я не могу! Абитуриент! А-Ха-Ха-Ха! у него слёзы выступили на веках от смеха.
Тебе смешно, у ребёнка, может, сотрясение! воскликнула бабушка.
Но дед захохотал ещё веселее:
Трясение у «ребёнка», ага! Ещё какое! Целовался полночи, вон, губы разнесло до носа! Иди, умывайся, герой ха-ха-ха любовник!
Когда я вышел уже к завтраку, дед всё так же усмехался, шурша газетой «Правдой», но ничего не говорил, пока я не съел почти весь завтрак: яичницу из трёх яиц. А когда, я поставил тарелку в раковину, собираясь вымыть, добавил всё же, лукаво выглянув поверх газеты:
Слава Богу, а то я, признаться, беспокоиться начал: семнадцать лет парню, ни одной девочки, волосы эти
Я посмотрел на деда, не очень понимая, о чём это он говорит, а бабушка, покачала головой, глядя на него:
Чёрт-те-что в голове у тебя, Иван!
Да заволнуешься, знаешь ли, старший внук и
Ну, хватит, разговорился! бабушка начала сердится, хмурясь на него.
Когда познакомишь с невестой-то, Алексей?
Дай экзамены сдать дитю! бабушка Лариса, шутливо ударила деда вафельным полотенцем по плечу.
Он засмеялся, блестя молодыми глазами.
Ну да, «дитё» сейчас только об экзаменах и думает!
Вообще, при том, что родители мало присутствовали в моей жизни, я никогда не чувствовал себя брошенным, рядом с бабушкой и дедом, купаясь в их любви ко мне и друг к другу, я был счастлив всю мою жизнь и никогда не был одинок. Вот и сейчас, глядя на них, мне казалось, они мои ровесники
Я ушёл в свою комнату, затянув с собой телефон, просунув провод под дверь, чтобы не пережать, когда закрою. Конечно, я позвонил Лёле
Эту ночь я маялась от жарких, жадных, яростных сновидений, закончившихся внезапной вспышкой, пробудившей меня Я впервые испытала то, что, называется оргазмом Я сразу поняла, что это. Не надо ни объяснений, ни описаний Это так неожиданное и потрясающее продолжение сегодняшнего вечера в подъезде, Лёниных поцелуев, прикосновений И сейчас в волнах не полностью отпустивших меня видений, бьющегося сердца, в полной темноте, нарушаемой только светом фонаря, во дворе, создающем привычные тени на стенах, я понимаю, как изменился мой мир, изменился навсегда, стал новым, сложным, богатым, ярким и цветным, в нём больше звуков, цветов, оттенков и чувств, столько, сколько не было ещё никогда раньше
Я не могу думать ни о чём, ни о ком, кроме Лёни. И утром, заметив блуждающую по моему лицу улыбку, бабушка Вера покачала головой:
Завалишься в институт, мать поедом съест.
Я посмотрела на неё, не в силах не улыбаться всё равно, подперев подбородок рукой, и не глядя на остывающий завтрак.
Что, так влюбилась? спросила бабушка Вера уже с улыбкой в голосе.
Я только вздохнула, всё так же блаженно улыбаясь, что отвечать?
Поступи только, а там, влюбляйся, сказала я, глядя на внучку, ещё похорошевшую со вчерашнего дня, думая, что вот поступят и разъедутся на том всё и закончится Меня не беспокоит эта неожиданная любовь, в юности положено влюбляться.
Мы уговаривались с Лёней не встречаться сегодня и завтра, суббота и воскресенье, в понедельник экзамен, но Лёня позвонил. Мы проболтали, наверное, час или дольше.
А потом он и вовсе пришёл сам.
Лицо его сегодня выглядело куда хуже, чем вчера, синяки налились чернотой, скула опухла и кривила его правильное лицо.
Что, страшный совсем? засмеялся он, очевидно, прочитав ужас на моём лице.
И я засмеялась, кивая, потому что правда, страшный.
Лёль А Идём к нам в гости сегодня? неожиданно предложил он, просительно заглядывая мне в глаза. Познакомишься с моими.
Я смутилась немного, хотелось отказаться, я не ожидала такого предложения но Он ведь приходит к нам и знаком с моей бабушкой Словом, мы пошли к Лёне, хорошо, что бабушки нет, иначе, получила бы я, что опять не готовлюсь.
Мы с Лёней купили пирожные в «Чайке» главной «Н-ской» кулинарии и кондитерской. Корзиночек с кремом за 22 копейки, трубочек, это была удача, их делают не каждый день, и эклеров. Все эти «радости» продавались в эту цену всю нашу с Лёней жизнь, сколько мы себя помнили, как и московские плюшки за 12 копеек, сочни, сметанные лепёшки, молочный коктейль за 11 копеек, а мороженое по 10 и 15 копеек. Со всей этой купленной кондитерской радостью, сложенной в кульки из серой бумаги, и с коробкой, в которую нам упаковали корзиночки, мы направились к Лёне домой, я с всё большим волнением, Лёня с улыбкой.