Машут руки, мечи, топоры, щиты, пики, окрашенные уже в те же цвета, что и стены. Лезут по лестницам и отваливаются или всё же достигают вершины, где врубаются в защитников.
И летят искры от скрещивающихся лезвий и доспехов, и льётся кровь, она шипит на раскалившихся остриях и лезвиях, стекая по стенам, начинает хлюпать под ногами и у подножия стены и наверху. Куски и ошмётки человеческих тел, кишки, мозги, отрубленные конечности, головы
Хрипы смерти, ранений, победные вопли, ругательства, крики Я бьюсь вместе с моими воинами. Я не ушла со стены, понимая, что я сейчас для моих воинов как Солнце. Я не могу прятаться, я должна быть с ними. А биться меня учить не надо.
И Яван бьётся рядом со мной. Мы стали напарниками, мы действуем как две части одной целого. Чувство тел друг друга помогло нам стать идеальными соратниками. И плечо к плечу, спина к спине, мы машем мечами и кинжалами, отбивая удары от себя и от него, он от меня, пригибаясь, отклоняясь, вытягиваясь. Мы покрыты кровью, волосы намокли от крови, его борода мокра от крови и пота.
Я никогда не участвовала в битвах и не могла представить такую мясорубку. Но страха нет во мне. Одно есть радость битвы и кипение решимости в крови. Я боюсь одного достаться Дамагою живой.
Видеть куражливую радость на его лице, позволить использовать меня на размен с Ориком и Белогором, чтобы он мною заставил их подчиниться ничего страшнее не может быть. Поэтому я скорее умру тут, и я не боюсь.
Скоро меня стало не узнать, под слоем крови я похожа на моих воинов, так что не отличить. И усталости я не чувствую, как это ни странно. Я мокра от крови изнутри и снаружи, хорошо, что крови столько вокруг, никто не чует запаха моей, родильной. И груди заполнились иглами и тяжестью от прибывшего молока Чьё пьют те, для кого оно пришло?..
Но я не позволяю себе думать об этом, я не позволяю себе даже чувствовать это, я не позволяю себе слабеть. Моя слабость сейчас гибель для всех
Если думать, то со злостью на тех, кто разлучил нас. Злость придаёт сил, грусть отнимает.
И странно ночь приблизилась как-то очень быстро. Как мог так скоро закончиться день, а нашествие не продвинулось внутрь города больше, чем было с утра. Бои как шли с полудня наверху стен, так и не продвинулись внутрь города.
Дамагой скомандовал отводить полки. Остатки тех, кто успел подняться наверх, мы сбросили к подножию стен.
Мы с Яваном рядом, смотрим на отходящие полки. Мы опираемся на липкие от крови стены.
Выстояли?.. А?!.. сказал Яван с восторгом в голосе, оборачиваясь по сторонам. Выстояли! Это ж надо
Если Орик до завтра не подойдёт, конец нам, ответила я осипшим горлом, будто и в горле у меня засыхает кровь. Наверное, так и есть, мы и надышались и будто даже напились ею
Так вместе помрём что ли?! По мне, так лучше не придумать! засмеялся Яван, оглянувшись ко мне.
На его покрытом кровью лице улыбка, весёлые белые зубы и синие глаза выглядят странно и будто стирают кровь. Я засмеялась, ткнув его в плечо кулаком.
Яван! Авилла! выкрикнули кое-где.
Я-ван!
А-вил-ла!
Подхватили вокруг.
Но, прокричавшись, воодушевлённые, пусть и промежуточной, но победой, мы стали собирать мёртвых и сносить их на площадь. Их оказались многие и многие сотни. Раненых ещё больше, ими есть, кому заняться, столько жрецов Солнца в Солнцеграде не было никогда раньше.
А сама я почти теряю сознание, неожиданно почувствовав усталость. Так, что подогнулись ноги, будто кто-то поддал под коленки Я пришла в себя на руках милого Ванюши, который нёс меня в баню.
Нельзя так, Нега, ты царица, надо беречься, улыбнулся он.
Нельзя царице беречься, однако, сказала я, обняв его за шею. На то я и на трон призвана.
Он улыбнулся, глазами светит. Но я нахмурилась, отодвигаясь от его плеча, к которому прильнула было:
Ты так на меня не гляди, Вань, не то станут думать я немного вывернулась из его рук. Оно, конечно, помереть-то можно и так, но мы должны о жизни думать.
Стало быть, жить-то будем? спросил он, опуская меня на порог бани, из-за двери просачивается пар.
А чё же Ещё как будем! сказала я, закрывая дверь перед его носом
Как и когда я добралась до постели, как разделась и заснула я не помню, не почувствовала ничего, пока лучи солнца не коснулись меня на рассвете.
Сегодня солнце щедрее. Никаких облаков, и наше доброе светило льёт на нас свои лучи, будто раскрыв объятия. В такой день никто не победит нас. И на стены мы идём под боевой клич: